Я удивлена, но это не сравнится с тем, как на него смотрит Марко, стоящий от него в двух шагах и опирающийся локтём об выступ на камине. Кажется, он и подумать не мог о таком. Тем более, что озвучит всё это его брат. Возможно, назрел бы ещё один конфликт, если бы слова Николы не имели такого смысла.

Однако конфликту всё равно «быть», есть всё же один человек, который всегда сумеет найти, чем возразить.

— Всё было бы действительно так радужно, если бы не одно «но», — говорит Алек, в голосе которого так и слышится едва ли не превосходство, что никто, кроме него, не понимает следующего: — Это его внук, и я готов поставить голову на отсечение, что его охраняют не меньше, чем его самого. А ещё я уверен, что у каждого из нас выделено особое место на доске с фотографиями «разыскиваются». Нам даже не удастся подойти к нему на расстояние километра.

Елай как-то странно посмеивается, но с отчётливо проступающим высокомерием.

— Ну хотя бы отпадает вопрос здоровяка, почему именно со мной приходится работать, — нагло заявляет он, и теперь все взгляды снова прикованы к нему.

На сей раз даже Несс перестаёт рассматривать узор на ковре, которая явно выказывала неодобрение любой затеи, что мы собирались придумать, чтобы обратить на него внимание. Елай же специально выдерживает паузу, растягивая удовольствие, наслаждаясь собственным превосходством. Это маленькая месть Алеку, но ощущаем её все мы.

— Ведь из вас всех только я знаю, что его внук всячески сторониться дела его семьи, предпочитая прожигать всё возможное время в клубах, умудряясь отделаться от охраны, что приставил к нему его любимый дедушка, — самодовольно заявляет Елай, хотя его интонация голоса не так идеальна, как он думает.

В ней так явственно проскакивает ненависть, что её не услышит разве что только глухой. Он так яро ненавидит Виктора, что это чувство могло растопить весь снег на несколько километров вокруг, будь оно материально. А по тому, что это слишком редко можно уследить за ним, понимаю, с чем это связано. Виктор не бессердечный: он возможно даже любит внука, и вообще свою семью, когда с нами без зазрения совести может обходиться как с вещами.

— И позвольте разочаровать заранее всех самых «умных», кто уже подготовил ещё одну порцию возражений: я прекрасно знаю, по каким дням он бывает в определённых клубах.

Разочарованные и правда есть: Марко переглядывается с Алеком, от которого буквально сразу начинает исходить напряжение. Он не может признать провал. Не может при всех поменять своё мнение, но при этом ему и нечем возразить, как и Марко, просто он не так твердолоб, как Алек, поэтому берёт всё на себя.

— Допустим, такой вариант был бы неплох, — растягивает Марко слова явно с неохотной интонацией, — но я не услышал из твоих уст ни одного весомого довода, почему тебе можно доверять, кроме как ничтожной попытки надавить на чувство жалости, что тебе так тяжело завоёвывать доверие.

Елай закатывает глаза, игнорируя последнее предложение.

— Серьёзно, неужели, вы думаете, будь я на стороне Виктора, упустил бы возможность сдать ему Лену, когда нашёл её первый раз в лесу? Какой бы был смысл «завоёвывать» ваше доверие? — парирует голубоглазый, кривясь, когда перефразирует Марко. — Вы ему не нужны, ему нужна особенная Альфа и Омега, способный её оплодотворить, — прямо таки рубит он, уже не заботясь подбирать слова. — И обоих я мог ему предоставить неделю назад, а не рисковать своей задницей, чтобы помочь им выбраться, когда они безраздумно вляпались в неприятности. Разве, это было бы всё мне выгодно, будь я на его стороне?

Елай даже толком не договаривает, когда Алек уцепляется за его слова.

— У нас нет сомнений, что ты против Виктора, — заявляет он настолько уверенно, что я тут же на него оборачиваюсь, пытаясь осознать, говорит ли он искренне. Я сама уже ничего не понимаю, запутавшись окончательно. Разве не обратное Алек пытался доказать всё это время? Но… оказывается нет. — Напротив, мы уже прекрасно убеждены, что ты больше всех нас хочешь покончить с Виктором. Не с Орденом, — добавляет он многозначительно, — как мы все, а именно с ним. Поэтому назревает вопрос: “а где, собственно, гарантии, что ты в любой момент не начнёшь вести свою игру, забыв о всех договоренностях и подставив всех нас, если вдруг придётся выбирать между уничтожением Ордена и Виктора”?

Мой взгляд так и норовит сразу же направиться к Елаю, кричащий одно единственное «нас поймали», но он не смотрит в ответ, даже ни капли не меняясь в выражении, словно вообще никогда не планировал ничего подобного. При этом ему ещё и есть, чем ответить:

— Встречный вопрос: “где гарантии, что вы не собираетесь вести свою игру”? Поверьте, вам сложнее довериться, потому что в меньшинстве — я. Если что-то пойдёт не так, я точно не могу быть уверенным, что вы не пожертвуете мной, чтобы выбраться самим. Палка с двух концов: мы и не друзья, и не враги, просто действуем по принципу “враг моего врага — мне друг”. А так как ни я, ни вы не можем дать друг другу гарантий придётся довольствоваться малым. И либо принимать мой план, либо вам выдавать свой. Однако, тут позвольте заметить, ещё ни один из вас ничего путного так и не предложил.

Когда Елай заканчивает говорить, я машинально смотрю на Алека, думая о том, что каждый из них уже играет друг против друга, и оба прекрасно понимают, что это произойдёт. Поэтому, когда Алек наперекор всему неожиданно поддерживает его речь, я крайне удивлена. Они оба согласны действовать вслепую, а я похоже останусь самым настоящим буфером, знающая, что обе стороны обманывают с самого начала. Выйдет ли из этого действительно что-то путное? Ооочень сильно сомневаюсь. Однако меня не спрашивают, а я не нахожу в себе смелости, чтобы разоблачить сразу обоих и попробовать заставить их действовать сообща. Поэтому остаётся только одно — начать разрабатывать собственный план.

— Ладно, допустим вы его всё-таки похитите, — довольно возмущёно вклинивается Несс, обводя взглядом присутствующих.

За последние пол часа все достаточно устали от споров, поэтому каждый едва ли уже не лежит на своём месте, пытаясь найти позу поудобнее. Елай занял одно из самых удачных мест на подоконнике, сев на него и закинув обе ноги, он рассматривает перед своими глазами противоположную сторону откосов, поэтому не видит, что останавливается взгляд Несс на нём, что не удивительно, так как почти все идеи были высказаны им.

— И что, ты собираешься внушать ему, что он должен делать? — продолжает она, явно находящаяся не в восторге от затеи.

В ответ несколько секундное молчание, пока тот, кому задан вопрос, наконец, не понимает, что он адресован ему. Елай поворачивает голову и вопрошающе вскидывает бровями, его вид несколько растерянный, словно ему приходится вспомнить вопрос.

— Я? — пробует прояснить он, но тут же качает головой. — Нет, это сделает Лена.

Первые пару мгновений я просто удивлена, что он назвал меня по имени, перестав провоцировать лишние перепалки, пока…