Честно говоря, этот человек чертовски его пугал. Чего толькостоили его глаза. У Сэвэджа был пристальный, немигающий взгляд хищника. В этомвзгляде, цвета расплавленного золота, было столько силы и знания, что иногдаТомасу казалось, будто эти они вспыхивают красным цветом и накаляются.Несколько лет назад для одной из своих игр Ивэн исследовал кошек джунглей:тигров, леопардов и подобных им. Он до сих пор не мог забыть, насколько хорошоэти животные могут видеть в ночи – совершенное приспособление для хищников. Ихбольшие глаза имеют большой зрачок, который сужается при свете дня ирасширяется ночью. И он отчетливо помнил их смертельный, пристальный взглядперед прыжком.

Томас вздрогнул и постарался избавиться от чувства страха,тем более он уже стоял перед дверью. Его воображение явно работало сверх меры.Сэвэдж был опасен не потому, что был ночным хищником, а из-за того, что пометилАлександрию Хоутон как свою территорию, Томас Ивэн собирался сделать тоже.Именно из-за этого. Они соперничали за эту девушку. И ничего более. Никакогозла. Ему всегда удавалось держать воображение под контролем.

Он пристально смотрел на сложные витражи в двери. Они быликрасивы, изготовлены по особым образцам со странными символами и формами. Чембольше он смотрел на стекло, тем сильнее его затягивало. Он был словнопойманная в капкан янтаря муха. Неосознанный страх снова стал подниматься так,что перехватывало дыхание. Было такое ощущение, что войти в этот дом – всеравно, что войти в ад. Под его пристальным взглядом рисунок на двери началдвигаться и изменяться, словно хотел затянуть в спираль и отправить в преисподнюю.Его сердце стучало так громко, что шумом отдавалось у него в ушах.

Томас чуть не закричал, когда распахнулась дверь. ЭйданСэвэдж смотрел на него с высоты своего роста. И, несмотря на то, что одет онбыл всего лишь в выцветшие джинсы и легкую рубашку, он казался настолькоизящным и необычным, словно был не в своем времени, не на своем месте, точновождь племени. Волосы до плеч, такие же золотые, как и его глаза, толькодобавляли впечатления.

– Мистер Ивэн. – Его голос был так низок, что, проникая всердце и душу Томаса, сворачивался там кольцом, словно живое существо. – Я рад,что у Вас нашлось время приехать и успокоить Александрию. Я уверен, Ваш визитуспокоит ее. Она очень волнуется, что Вы не оставите за ней место.

Сильное тело Сэвэджа преграждало вход внутрь. И, несмотря нато, что его голос был очень приятным и успокаивающим, слова слегка жалили. Этоделало Томаса для Александрии Хоутон скорее работодателем, не более, и несоздавало никакой угрозы для планов Сэвэджа относительно этой девушки.

Томас откашлялся, пробуя свой голос. Внутри у него начиналразгораться тлеющий уголек гнева, побуждая его к противостоянию с этимчеловеком. Ведь он Томас Ивэн! У него была своя корпорация, он богат, знаменит,у него есть власть, которой он может воспользоваться. Он не трус, чтобы скулитьна пороге.

– Я рад, что мы смогли снова встретиться при болееблагоприятных обстоятельствах. – Он протянул руку, раздуваясь отсамодовольства.

Сэвэдж моментально пожал его руку, и Томас поморщился от егоогромной силы. А Сэвэдж даже не замечал, казалось, этого. Молча проклиная его,Томас пожал руку. А потом Сэвэдж улыбнулся, показав белые зубы. Сильно. Точно.И в это не было ни смехом, ни приветствием. Это была улыбка хищника, некоснувшаяся его странных глаз.

– Проходите в мой дом, мистер Ивэн, – пригласил Эйдан,отодвигаясь и пропуская его в комнату.

Вдруг Томас понял, что войти в дом – последняя вещь, которуюон хотел. Он практически попятился, чувствуя, как по спине побежал холодок.Губы Сэвэджа изогнулись в ироничной, жесткой и почти чувственной улыбке.

– Что случилось? – Этот голос был споен и гладок словнобархат, но, все-таки, он насмехался над ним.

Два детектива были у них уже битый час, а зверь в Эйдане,тем временем, становился все сильнее и сильнее. У него выросли клыки, и онпочти их показал, когда один из них попросил Александрию о встрече. Ей нуженеще один поклонник? Ему придется дать знать всем мужчинам, что любой, ктозахочет поухаживать за Александрией Хоутон, сильно рискует.

Александрия стала провожать двоих детективов к двери, иТомас Ивэн сразу забыл обо всех своих опасениях. Он не мог отвести от нее глаз.Она была еще прекраснее, чем он помнил. Даже офицеры смотрели на нее, словнозагипнотизированные. Томаса стала душить ревность такой силы, что он был удивленее интенсивности. Под пристальным взглядом Сэвэджа он постарался взять себя подконтроль.

Лицо Александрии засияло, когда она увидела его, и Томас сусмешкой послал победный взгляд Сэвэджу. Он быстро вошел во вкус, оттолкнувуходящих детективов, и завладел обеими руками Александрии.

Что-то внутри Эйдана сильно напряглось, когда он увидел ееладони в руках у Томаса Ивэна. Его дыхание остановилось, сердце пересталобиться. Демон вырывался из-под контроля, требуя ответить на это. Клыкиудлинились во рту, а глаза стала застилать красная пелена. В то время как Томаснаклонился, чтобы поцеловать ее в щеку, Эйдан боролся за контроль над собой. Витоге он небрежно взмахнул рукой и направил кучу пыли в нос Ивэна. И когдаТомас это вдохнул, то стал бешено чихать, сотрясаясь всем телом.

Александрия отошла от него подальше и вопрошающе поднялабровь, смотря на Эйдана. Но он выглядел слишком невинным, чтобы она поверилаему, поэтому она сердито посмотрела на него. С нее хватило уже и того, что ейпришлось иметь дело с двумя очарованными полицейскими. Казалось, они былизагипнотизированы ее голосом, глазами, движениями. Они так переживали за нее,за ее здоровье, что она стала подозревать, будто Эйдан поделился с ней нетолько кровью, но и своей сексуальностью. А она определенно этого не хотела.

Эйдан проводил детективов до двери, проявив простофеноменальную сдержанность тем, что просто не выкинул их за шкирку. Он неожидал такой реакции на красоту Александрии у частных посетителей. И,естественно, он не ожидал таких эмоций у себя по отношению к ним. Он могчувствовать их желание, читать их мысли... И Охотник решил, что они должныоказаться вне поля его деятельности прежде, чем он сделает что-нибудь ужасное.

Что-то прикоснулось к его сознанию, словно крыло бабочки. «Эйдан?»Он испуганно перевел взгляд на Александрию. Она хмуро смотрела на него. «Перестаньбыть таким черстым по отношению к Томасу».

Радость поднялась у него внутри. Она сама сплела своесознание с его, как Спутница жизни. Он улыбнулся, абсолютно не раскаиваясь. «Отпустиего руку».

«Ты словно неразумное дитё, я не держу его за руки. И неразрешай ему целовать себя».

«Он и не должен был целовать меня. Успокойся, Эйдан. Кому яговорю».

Он поднял руку, и пыль рассеялась. Смущаясь, Томасотвернулся от Александрии, спрашивая себя, что же случилось. Он никогда так нечихал. Никогда. Почему это произошло именно сейчас? Было это просто так, или вэтом виноват дом и эти проклятые янтарные глаза?