– Да. Им обоим это пойдет на пользу.

– Как скажете.

Леди Эйнсли, дочь богатого графа, гостила у Джилбрайдов перед путешествием на север, к шотландской родне. Она отнюдь не производила впечатления дамы, которую привлекали меланхоличные младшие сыновья без гроша за душой.

– Как леди Эйнсли находит свой визит к вам?

– Трудно сказать, – задумчиво проговорила Иди. – Она несколько колюча, но вовсе не лишена чувства юмора, а под заносчивой личиной скрывается доброе сердце. Но с последнего раза, когда я видела ее в Лондоне, что-то в ней изменилось – не могу понять, что.

– Мне кажется, она чем-то очень обеспокоена.

– Да, пожалуй, вы…

– Осторожно, – перебила ее Виктория. – Ее светлость перехватила Алека и движется в нашем направлении.

– Наконец-то, – заявила миссис Джилбрайд мужу, пока тот усаживал Эйнсли рядом с Викторией. – Беседовали с мистером Колтрейном?

Алек быстро поцеловал жену в лоб.

– Да. Он знаком с дедом целую вечность, так что я не мог легко от него отделаться.

– В отличие от меня, – вставила Эйнсли холодным тоном.

– Да, вы справились замечательно, – сардонически ответил капитан.

Иди с упреком посмотрела на подругу:

– Он очень безобидный пожилой джентльмен, Эйнсли.

Тонкие брови леди приподнялись.

– Сей джентльмен опрометчиво обратился ко мне «хорошенькая дамочка».

Назвать мисс Мэттьюс «хорошенькой» значило весьма преуменьшить ее внешность. Рост у нее был средний, но формы весьма выдающиеся. Великолепная, чрезвычайно бледная кожа контрастировала с шелковистыми черными волосами, а глаза ярко-фиалкового цвета обрамляли густые ресницы. Как только Эйнсли горделивой походкой вступала в помещение, все мужские взоры оказывались прикованы к ней.

Женщины, как правило, реагировали иначе, поскольку дама держалась весьма высокомерно и надменно, да и в целом вызывала скорее зависть и ревность, нежели желание посекретничать.

Как ни странно, с Викторией она обращалась исключительно вежливо, хотя большинство дам, занимающих то же положение в обществе, что и мисс Мэттьюс, обычно проявляли к гувернанткам исключительно презрение.

– Настоящий шотландец, – заметила Иди. – Говорит прямо и без обиняков, как мне известно.

– Ох, это точно, – согласился Алек, говоря с подчеркнуто сильным акцентом. – Хоть вы тоже очень откровенная дамочка, а, не так ли?

Миссис Джилбрайд рассмеялась, а Эйнсли застонала.

– Ваш выговор вызывает у меня головную боль.

– Вам стоит привыкнуть к нему, – заметила Иди. – Еще наслушаетесь в Инверерее.

– Даже не напоминайте, – мрачно проговорила мисс Мэттьюс.

– О, и, конечно же, волынки, – начал дразнить ее Джилбрайд. – От их воя вы к Пасхе понесетесь в ближайший лох[1].

– Благодарю за соль на раны.

Виктория вмешалась в разговор, меняя тему:

– Насколько я припоминаю, в Инверерее находится фамильный замок герцога Аргайла.

– Да, и я буду жить неподалеку, – произнесла Эйнсли. – Герцог – мой родственник по линии отца, однако остановлюсь я в поместье двоюродной бабушки рядом с небольшой деревней Кейрндоу.

– Слово «небольшая» очень точно описывает это селение, – заметил Алек.

– И еще вполне подходит «отдаленное», – скорее задумчиво, чем угрюмо, сказала мисс Мэттьюс.

– Я слышала о Кейрндоу, – вставила Виктория. – Оттуда до Кингласа недалеко.

Эйнсли улыбнулась ей в ответ:

– Быть может, вы как-нибудь меня навестите.

Неожиданное предложение.

– С удовольствием. Или, возможно, вы посетите Кинглас; уверена, граф будет рад вас видеть.

– Сомневаюсь. В любом случае, уверена, у меня обнаружится слишком много дел, чтобы разъезжать по округе с визитами, – холодным тоном промолвила леди.

Тут Иди радостно объявила:

– Смотрите, вот и мистер Кендрик.

Грэм вскочил и начал размахивать руками, крича старшему брату:

– Сюда, сюда!

– Сядьте, вы не на спортивных соревнованиях, – сделала ему замечание Виктория.

– Простите, – пробормотал он и сел на стул, усмехнувшись мисс Макбрайд. Лэйни в ответ рассмеялась. Пусть она и дочь священника, но поведение юноши ей явно нравилось.

Увидев Ройала, Виктория выдохнула с облегчением. Одет он был подобающе – в черный фрак, белый галстук и жемчужный жилет. Костюм в меру смягчал его строгие черты. Волосы в легком беспорядке, сардоническая улыбка и хромота довершали образ прекрасного романтического героя, в котором души не чают впечатлительные юные девицы. Появление Ройала не осталось незамеченным у женской половины.

Впрочем, одна дама определенно не проявила никакого интереса к ветерану – Эйнсли.

Если Ройал будет обращаться с ней с таким же презрением, с каким обращается с другими изнеженными дамами высших слоев общества, то еще до конца вечера собравшиеся ри скуют увидеть фейерверк.

– Дебютантки из низов и барменши мне больше по вкусу, Виктория, – прямо заявил Ройал на прошлой неделе, когда она пыталась уговорить его присоединиться к семье на модном музыкальном представлении. – И если мои предпочтения вас шокируют, – добавил он, – то предлагаю вам прекратить попытки сделать из меня денди и женить. Зря потеряете время.

Однако Виктория сдаваться не собиралась. Ройалу помощь требовалась не меньше, чем остальным мужчинам из семейства Кендриков.

Алек поприветствовал Ройала рукопожатием:

– Здравствуй, старик. Рад тебя видеть.

– Джилбрайд… – начал было Ройал, но замолк на полуслове, как только заметил Эйнсли. Он широко раскрыл глаза, на щеках выступил легкий румянец. Леди, конечно, красива, но у этого Кендрика не входило в привычку оказываться сраженным с первого взгляда.

Иди торжествующе посмотрела на Викторию и улыбнулась Ройалу:

– Мистер Кендрик, рада представить вам…

– Я знаю, кто он, – перебила ее мисс Мэттьюс. – К несчастью.

Все замерли. Кроме Ройала. Тот, наоборот, стряхнул с себя оцепенение.

– О, леди Эйнсли, как приятно снова вас встретить.

– Вы знакомы? – спросил Алек.

Ройал скрестил руки на груди и с иронией взглянул на мисс Мэттьюс.

– Я имела несравненное удовольствие встретить мистера Кендрика на смотре в Лондоне, прошлой зимой.

– И я имел несравненное удовольствие сидеть рядом с ее светлостью на званом обеде спустя несколько дней, – добавил Ройал, передразнивая тон Эйнсли.