заголовок на первой странице прочитала несколько раз. Дрожащей рукой отставила чашку с уже остывшим кофе, другой вытерла выступившие на глазах слезы.

“Леди Илона Коваль, чье состояние все еще оставляет желать лучшего после отравления, в очередной раз подтвердила, что в тот злосчастный вечер не ела ничего, кроме слоеных булочек, которые приобрела экономка в пекарне на Торговой улице в доме под номером семь.”

Илона Коваль. Сестрица Арреля – Илона! Но не это меня разозлило, а то, что она якобы отравилась моими круассанами. Совсем дурой надо быть, чтобы не понять, что Илона нарочно написала эту статью! Но почему?

– Невозможно отравиться круассанами, тварь ты редкостная, – плакала я, глядя на газету.

– Аня! – быстрые шаги приблизились к кухонному окну и в форточку заглянула Лилия, с такой же газетой в руках. – Что это такое? Ты отравила дочку главы города?!

– Да не травила я никого! – бросила зло, вытирая мокрые щеки. – Эта ваша леди Коваль мне просто мстит, вот и все.

– Ты с ней знакома? За что она так поступает?

– Понятия не имею. Тиммион здесь больше не живет, почему она ко мне прицепилась, не знаю. Мы виделись с ней всего раз, тогда она закатила Тиму истерику из-за того, что в его доме женщина!

– Пресвятой Создатель, – Лилия обхватила голову обеими руками. – Илона, конечно, та еще стерва, уж я-то знаю, давно для нее наряды шью, но чтобы настолько! А ты точно ее не травила?

– Как, по-твоему, можно отравиться свежим хлебом, а? Она специально написала эту статью, чтобы ко мне никто не приходил!

– И правда странно. Твои слоеные булочки всем моим клиенткам понравились, все обещали прислать своих служанок…

– Ага, вот только Илоне это невыгодно. Ей нужно, чтобы я отсюда уехала, судя по всему, хотя понятия не имею, что не так! Тиммиона нет уже больше недели, и он не вернется, возможно, никогда! Он ведь с ней? Так что нужно этой Илоне от меня?!

Лилия совсем по-матерински притянула меня к себе, прижала к груди и принялась гладить по волосам. Я ревела в голос, захлебываясь слезами, и за свою слабость мне стыдно не было.

Пекарне пришел конец, это было ясно как белый день. Дочь самого главного человека в Каане отравилась моими “булочками”! Кто-то вообще захочет после такого ко мне прийти? Разве что очередная пьяница с двумя медяками за куском хлеба.

Лилия ушла, залитая слезами не меньше меня. Пообещала помочь, если это будет в ее силах, поговорить со своими клиентками. Вот только нам обеим было понятно, что богатенькие дамочки не захотят рисковать и поверят скорее своей подруге, чем какой-то там швее, пусть и известной.

Я собрала всю выпечку и уже привычно отвезла ребятишкам в заброшенную типографию. Вернувшись домой, убрала колокольчик с прилавка в шкаф на кухне. Мне этот колокольчик больше не нужен, так же, как, собственно, и вывеска над дверью. Вот только ее я самостоятельно не сниму, дождусь или возвращения Тиммиона, или, может быть, Аррель приедет. Заодно и выясню у него, как и чем отравилась Илона. В жизни не поверю, что свежими круассанами!

Следующие дни тянулись медленно. Я сходила с ума от скуки, гуляла по городу в поисках работы, но никому не была нужна даже посудомойщица. Деньги все еще были, но я к ним и не прикасалась, все ждала, когда приедет Аррель, чтобы отдать их ему.

Вот только у судьбы были свои шутки. И в очередное утро, когда я уже скорее по инерции, чем из любопытства, читала утреннюю газету, новая статья от Илоны заставила меня усомниться в моем стабильном психическом здоровье.

– Аня-я-я! – к моему окну уже бежала Лилия с улыбкой до ушей и, едва не спотыкаясь, путалась ногами в юбке. – Читай скорее!

– Я уже прочитала, – фыркнула, закатив глаза. – Так и думала, что Илона просто напросто решила мне напакостить.

– Она пишет, что отравилась рыбой, вот смотри, – Лилия шлепнула газетой по подоконнику и, проведя пальцем по ровной строчке, прочитала вслух: – Илона Коваль подтвердила, что произошла ошибка, и на самом деле в тот злополучный вечер она ела еще и рыбу, которой и отравилась.

– Вот только с чего вдруг Илона передумала? – пробормотала я, хмурясь.

– Почему передумала? Она ведь говорит, что просто перепутала и на самом деле ела еще и рыбу.

– И ты в это веришь?

– Не знаю, – пожала плечами Лилия. – Честно сказать, как-то неохотно. Зная Илону, могу уверять, что ничего она не перепутала, а специально сообщила газете то, что было выгодно именно ей. Но это ведь больше не важно, правда? Сегодня ко мне придут сестры Ирриоль со своей служанкой. Девочки недавно лишились матери, отец, чтобы заглушить боль потери, тратит на дочек гору денег!

– Умерла? – с ужасом спросила я.

– Нет-нет, просто ушла из семьи. Вот уж не знаю, что там произошло, но Кури Ирриоль никогда не казалась мне той, что может бросить свое семейство. Наверное, случилось что-то страшное, раз она так поступила, – Лилия говорила быстро-быстро, глотая слова, и все время жестикулировала. Потом подмигнула мне и умчалась домой, попросив испечь к обеду слоеные булочки.

Я спрыгнула с подоконника, судорожно закатывая рукава пижамной кофточки. Булочки… булочки для сестер Ирриоль должны быть вкуснее, чем я когда-либо готовила. Это мой шанс начать все заново, и я не могу его упустить.

Слоеное тесто было сделано быстро, отправлено в холодильный шкаф, и следующие два часа я нервно бродила по дому. Когда круассаны были готовы, унесла корзинку Лилии и вернулась домой.

Я снова начала печь. Хлеб, пироги, булочки… Сколько у меня же ушло продуктов – не счесть, благо, хоть не приходилось выбрасывать. Беспризорные детишки набирали вес, щеки их розовели, а улыбки, при моем появлении в пыльном заброшенном здании, становились все шире. Никогда бы не подумала, что мне будет доставлять удовольствие кормить бедняков! Теперь-то я поняла, почему люди так любят заниматься благотворительностью. Так приятно знать, что ты можешь улучшить чью-то жизнь хоть немного.

Но и о своей забывать не стоит. Поэтому я не отходила от печи до самого вечера, а следующим утром впервые за много дней встретила самых настоящих