так и не поняли. Наверное, потому что королям не нужны умные подданные – глупцами легче управлять.

Спустя три дня мы проснулись ранним утром. Если точнее, то среди ночи. Эллад, Ральф и дети дрыхли, а мы с Нюркой и Мэй бродили по дому на цыпочках. Умылись, оделись, помогли друг другу сделать “учительские” прически – собрали волосы в пучки и прилизали их гелем, который стащили у Эллада.

За горячим завтраком на кухне при свете масляного фонаря и сереющего рассветного неба мы тряслись от волнения.

– Никогда не думала, что жизнь уготовит мне судьбу преподавателя, – загробным голосом произнесла Нюрка. – Я же ничего не умею, чему я детей научу? Мне даже в монастыре доверили только теплицы.

– Хорошо, что ты это признаешь, – буркнула сонная Мэй. – А я волнуюсь из-за того, что совсем скоро смогу писать письма… Смогу ведь, правда?

– Конечно, – кивнула я. – Научиться писать не сложно, и тебе даже понравится.

– Кому будешь писать? – хихикнула Нюрка. – Есть молодой человек?

– Брату, – мрачно ответила девушка.

В кухне повисла гнетущая тишина, и Мэй решила объяснить:

– Он приезжал как-то повидаться со мной, адрес свой оставил. Сказал, что могу писать ему. А я писать не умею…

– Он не предлагал тебе поехать к нему?.. – спросила я осторожно.

– Нет. Я просилась, но у него семья. Жена и дети, не до меня ему. Но я бы хоть письмо от него получила и читала сама, и ответ смогла бы написать. Благодаря вам у меня получится.

Мы порадовались за воспитанницу, стараясь при этом не показать грусть. Родной брат решил, что в приюте Мэй будет лучше… Лично я бы ему и писать ничего не стала. Но Мэй скучает, это видно. Родная душа должна быть у каждого, хоть какая. Важно просто знать, что ты не одинок, что где-то есть твоя семья.

ГЛАВА 21

Эллад нарушил наши уютные посиделки. Приковылял на кухню в пижаме, с полузакрытыми глазами добрел до холодильного шкафа и долго в нем рылся. Мы молча наблюдали. Мужчина вытащил кусок сыра и ушел.

– Что это было? – спросила Нюра после его ухода.

– Я тоже ночами люблю поесть, – пожала плечами Мэй. – Правда, только если спать еще не ложилась.

– Он что же, и после нашей свадьбы будет кусочничать после ужина? Надо бы с ним поговорить.

– Зачем, тебе жалко сыра?

– Мне жалко его пресс. Заплывет жиром и все, ни красоты, ни сексуальности.

– Красота для мужчины не главное, – со знанием дела сказала Мэй.

– А что тогда главное? – фыркнула Нюрка.

– Характер. Он должен быть в меру мягким, но сильным. Чтобы хозяйкой в доме всегда оставалась женщина, но при этом не тащила на себе все хозяйство.

– Где ты этого наслушалась? – подозрительно спросила я.

– От госпожи Миртеллы. Она ведь готовила девочек к замужеству.

Нюра все еще смотрела на дверь, за которую вышел Эллад. Недовольно поморщившись, заявила:

– Нет, красота важна. Ну не смогу я делить ложе с кем-то похожим на борова! Поговорю с ним, если не станет следить за своим здоровьем, то пусть женится на другой!

– Так вы уже обсудили брачный обряд? – я допила чай и помыла кружку в тазу.

– Не обсуждали мы еще ничего, но это дело десятое. О чем там говорить? В часовне Святого Макала нас обручат, а праздник организуем в доме Эллада. Он говорил, что в особняке полно спален для гостей и просторный бальный зал. Не такой большой, как в доме леди Райры, но для танцев места достаточно.

– То есть женитьбу Эллада придумала пока только ты? – с нажимом спросила Мэй, улыбаясь. – Он не делал предложение?

Нюрка одарила девушку убийственным взглядом.

– Сделает!

Я тихонько хихикала в полотенце, которым вытирала руки. И все-таки, Нюрка такая Нюрка!

В восемь утра, когда мужчины уже позавтракали и уехали по каким-то “очень важным” делам, не сказав нам, по каким, мы с Мэй и Нюрой ждали учеников. Беспокойно метались по холлу, по очереди выглядывали в окна, но пробило десять минут девятого, а на заснеженной тропинке не появился ни один ребенок.

Наши дети уже ждали в классе. К первому учебному дню они отнеслись ответственно – надели чистые костюмчики, причесались, собрали сумки с писчими принадлежностями, выданными им еще с вечера Нюркой.

– Идет! – воскликнула Мэй. – Смотрите!

Мы с подругой прилипли к окну. Знакомая мне девушка, с которой я сама договорилась об обучении, тащила за руки двух младшеньких, а старший сын телепал за ними позади. У дома они остановились, присмотрелись к вывеске. Девушка кивнула сама себе и шагнула к лестнице.

Я помчалась открывать.

– Ой, доброе утро, – заулыбалась гостья. – Вот, привела деток, как и договаривались.

Малышня ринулась в холл. В тепле с их промерзшей одежды повалил пар, с обуви сыпался снег, а детки задирали головы и озирались по сторонам.

– Не волнуйтесь за них, – успокоила я девушку. – Занятия закончатся в два часа дня, вы сможете забрать ребят в это время?

– Постараюсь. Сейчас-то с моими младшими муж находится, но он уйдет на работу, как только я вернусь. Если придет домой обедать, то я сразу же прибегу.

“А если нет?” – хотела спросить я, но промолчала. Сами проводим детей, недалеко живут.

Она сунула мне в руку горстку монет и попрощалась.

– А вы тут живете? – захлопал глазами старший мальчишка, стянув с головы шапку. Буйные темные пружинки он тут же собрал в пучок на затылке, потому что они закрывали ему обзор.

– Живем, – улыбнулась Мэй. – Раздевайтесь, а госпожа Нюра проводит вас в класс, где пройдет утренняя гимнастика.

Малышня вела себя тихо, и я успокоилась. Помогли друг другу раздеться, схватились за руки и послушно потопали за Нюркой.

– Какие прилежные, – Мэй восхищенно вздохнула.

Следом стали приходить и другие дети. Вскоре на вешалках не осталось места для верхней одежды, а у