Стерек на заднем плане снова напал на Любовницу, откинув её в сторону.

– Неважно, рубите упыря!

– Да, Клиф! – Сестры, опираясь на все клинки, что стали четырьмя ходулями, оказались хорошей поддержкой.

Смертельный танец закрутился с новой силой, Ти и Ли, растягиваясь, как акробатки, отсекали гаду одну руку за другой, постоянно уводя быстрого монстра в сторону.

– Ха! – черная сестра запрыгнула на плечи белой и в сальто порезала одно из лиц.

– Как ты смеешь?! – отмахнулся Стерек, поймав акробатку. Мощный удар заставил растрескаться худое тело, но жесткое приземление смягчила Лю, поймав куклу на себя.

– Благодарю! – встала Ти на руки.

– Всегда пожалуйста...

Девушки прыгнули в разные стороны, уклонившись от набирающего скорость монстра.

Так продолжаться больше не может! Каждый раз, когда я пытаюсь схватить Стерека, его руки не дают мне и шанса. Вспомнился бой с тушей Всепожирающего… но, думаю, разбег по стене с ударом ярости не подействует, ведь этот урод, несмотря на звериное шипение, прекрасно оценивает ситуацию на поле боя. Если бы было что-то, что защитит мою руку....

"У меня идея, но не знаю, сработает ли".

Нов?

– Ха-ха-ха! – смеется Шут, попав осколком в одну из глазниц.

"Сто тридцать пятая страница. Да, это новое заклинание слияния души, но, черт, я вообще не практиковала его!"

Земля трясется от каждого удара длинных рук. Сестры все больше покрываются трещинами, в очередной раз спасая моих от верной гибели. Тут и думать нечего!

– Что от меня требуется? – делаю я несколько шагов назад.

"Мне не совсем понятно, но процесс будет болезненным, основываясь на доверии..."

Я выдохнул немного пара.

– Начинай.

Передаю общими мыслями остальным, что мне нужно несколько минут, и все как один начали подзывать Стерека к себе, оскорбляя и задевая его гнилую натуру. Ранимый, сукин сын.

Передо мной появилась призрачная, чертя руками магические знаки в воздухе. Вырисовывались пентаграммы, что поглощали её тело, и женская фигура все больше становилась просто дымкой. Затем эта самая дымка потекла обратно в меня. Мое тело свело судорогой. Я сжал клыки, в глазу потемнело, и, картинка за картинкой, перед внутренним взором замелькали воспоминания Новы. Наш разум сливался воедино, но мы все знали друг о друге. Больше нет секретов, нет утаек. Тяжелая жизнь в столице, запретные вещества, связи, убийство… Я принимал ведьму такой, какая она есть, а она принимала меня. Мы преодолели этот барьер, следом кожа почувствовала жжение, словно раскаленный металл прижался к моей шкуре. Пентаграмма пронеслась сквозь меня, дым обволок полностью. Волчья кровь, чувствуя вторжение, ярко вспыхнула красным, перекрасив всю дымку, и, утопая в алом тумане, я смог услышать шепот Новы:

– Я буду твоей броней волк, теперь и я смогу защищать тебя. Ты веришь мне?

– Верю.

Яркий свет залил глазницу, я зарычал во всю глотку. Искажающийся туман, концентрируясь вокруг меня, начал приобретать форму – сначала второй кожи, затем отдельных элементов брони. И, вырвав из своей груди секиру, я закинул её на плечо, выходя из густой дымки.

– Ра-а-а-а-а-а-а! – берсерк пылал на полную.

В ущелье стоял вервольф, покрытый полупрозрачной броней все того же алого цвета. Пластины не сковывали движения, шлем стал второй раскрытой пастью, и моя волчья морда оказалась под защитой. Это походило на волк-боя охотников. И без того массивная, моя фигура прибавила в весе. Бронированный волк, бронированный зверь. Еще одна ступенька на пути к воину-духу преодолена.

– Сюда, сучий выродок! – пригнулся я. Все тело чувствовало легкость, раскаленные татуировки скопились везде.

Рывок! Земля из-под ног взметнулась кусочками. Как стрела, пущенная в цель, я сократил дистанцию! Удар! Секира вошла в плечо Стерека до половины. Монстр взвыл, пытаясь уйти, но я снова ухватил его за многоножку, в этот раз даже не двинувшись с места. Ногти царапали броню, не в силах пробить ее, искры летели во все стороны, кукольные пальцы стирались в труху. Но я держал его! Держал!

– Вместе! – скомандовала Любовница.

Одновременно отряд набросился на Стерека. Удар кулака сломал поясницу, осколки выкалывали глаза, клинки-руки отекали лица, и...

Делаю прыжок!

– Ра-а-а-а!

Обрушившись на многолицего, точным ударом разношу его башку на ошметки! Длинные руки тянутся вверх, еще секунда – и, обмякнув, валятся вниз, все остальное – тоже, движения замедляются, и, замерев, многоножка разваливается на куски.

Поднимаюсь на ноги, стою на поверженном враге. Воздух вокруг меня раскаляется от жара брони, а пламя все больше поглощает ущелье.

– Клиф? – осторожно подошла Любовница, и мой резкий поворот головы заставил её замереть.

Шлем раскрылся, я выдохнул пар, и, закрыв глаз, погасил свет безумия. Раз волк…

– Да. – Броня, частичка за частичкой, меняла цвет на фиолетовый, поднимаясь дымкой и в конце концов освободив меня полностью. – Вот и выдохлась легенда, – улыбнулся я, снова став обычным оборотнем.

Сделав шаг, я повалился вперед. Не потеряв сознание. Думал, встречусь мордой с землей, но куклы успели подхватить меня, несмотря на тяжесть моего тела.

– Ну ты даешь, волк! Ха! – кивнул Шут.

– Это был козырь в рукаве? – поддержала Шути.

– Клиф сильный! – сказали сестры, выползая из-под меня, так как держали они спинами.

И, наконец, волчий подбородок ощутил колени Любовницы.

– Полный сюрпризов, – гладила она мою макушку.

– Хм… – смог еще раз улыбнуться я.

Нов? Я не чувствовал призрачной, редкая тишина, но слабое сопение спящей успокаивало. Отдыхай, подруга; черт, что бы я без тебя делал?

Хотя... Что бы мы делали друг без друга... Подохли бы в одиночестве, вот что...

* * *

Даже в темное время суток лишь в одном месте всегда горел яркий свет. Пылающее сердце Мастерской, её обитель, центр, суть. Стандал моргнул. Руки прекратили движение. Бог посмотрел на свои пальцы. Задумавшись, он не заметил, как иголка воткнулась в мизинец. Стандал отложил гобелен. Грустный, скучающий взгляд скользнул по длинному полотну его истории. Бог вдруг понял, что почти закончил его. Сотни лет истории сотканы с помощью ниток, причудливых узоров, но в чем смысл этого, если нет конца?

Вечно истекающие черной кровью ступни зашагали по белому мрамору, оставляя чавкающие следы. Вечно молодое тело юноши покрывали раны, оставленные от взрыва, что изменил мир. Вечное напоминание о новой лжи той, кого он любит. Кукольный бог все видит, все видит и продолжает скучать.

Белый зал утопал в тишине, здесь не было жизни, не было дыхания,