Як осмотрел дверь, проверил замки и кивнул чему-то своему. – Сначала надо наличники закрепить, давайте этим займёмся, стены тут кирпичные, придётся повозиться.

Святослав кивнул, достал из шкафа инструменты и вместе с Яком отправился на кухню. Здесь было одно окно, и крепить наличники было проще всего. Кот внимательно следил за каждым движением. Вячеслав стоял рядом и нетерпеливо стучал ногой.

– Рвёшься туда? – Кот подошёл ближе. – Что тебе там надо?

Вячеслав не ответил. Не понять животному, которое постоянно шастает туда-сюда, что значит быть запертым в одном мире, зная при этом, что там, дальше, есть что-то ещё и оно другое, оно свободнее.

– Вот попадёшь в Лад, а дальше что? – Кот не отставал.

Вячеслав посмотрел на животное, нахмурился, но ничего не ответил. Первый наличник был установлен. К вечеру все окна обрели обрамление из дерева. Заменили дверь. Старую поставили к стене, из оставшихся досок сделали раму, прикрепили створку. Дверь открывалась в стену, и Вячеслав пытался сначала возмутиться, но вспомнил правила перехода. Дверь должна так открываться.

Як достал карандаш и стал расписывать стены, откосы и даже немного потолок всевозможными знаками.

– Не переживай, – бросил он Вячеславу, – они сами пропадут через неделю, стены впитают.

– Я и не переживаю. – Вячеслав дёрнул плечом.

Валерия Михайловна с жалостью посмотрела на Святослава, тот только рукой махнул.

– А когда дверью можно будет пользоваться? – с нетерпением спросил Вячеслав.

– Через неделю, – зевнул Як, – как знаки впитаются. Надо дать защите закрепиться. Яви вообще надо больше времени, чтобы понять, что правила изменились и место теперь другое.

В верхнем углу двери закрепили звонок, внизу установили рычаг.

– Если его дёрнуть, то в Ладу зазвонит колокольчик, – объяснил Як. – Но только через неделю. Если на двери появится знак пути, значит, можно идти спокойно.

– А если нет? – спросил Вячеслав.

– Ожидаемо, проход закрыт. – Як смотрел на Вячеслава как на двоечника, который что-то себе уже придумал, не разбираясь в предмете.

Святослав отозвал в сторону кота.

– Куда ещё эта дверь открывается? – Кот улыбнулся. – Это важно, мне жить в этой квартире.

– Когда надо будет, эта дверь будет открываться в разных точках по Явному миру. – Кот говорил загадками, что страшно бесило. – Но это будет не скоро. Сейчас это переход между Явью и Ладом. Каким когда-то была избушка.

Святослав кивнул. Законы Явного мира не позволяют схлопывать пространства и перемещаться с помощью заговоров куда вздумается. Что может измениться, по мнению кота, что даст такую возможность, Святослав решил не уточнять. Потом узнает, либо не на его век придётся это знание. Сейчас это переход между мирами. Как когда-то была избушка. Древние семьи помнили избу на курьногах и переживали её утрату вместе с котом.

Столетница проверила квартиру, убедилась, что всё хорошо, попрощалась со всеми и ушла. Як закончил рисовать знаки, от карандаша остался лишь маленький огрызок. Серый грифель блестел в свете ламп.

– Через неделю жду в гости. – Стражник пожал руку сначала Святославу, потом Вячеславу. – Познакомлю со своим новеньким. Пчёлы его слушаются, как меня никогда не слушались.

– На твоё место метит? – пошутил Вячеслав.

– Как знать, – улыбнулся Як и тоже ушёл.

Братья остались наедине с котом. Рыжий обошёл всю квартиру, насыпал шерсти по углам и уселся на кухонный стул.

– Об этой двери никто не должен знать, кто не вашего рода, – серьёзно предупредил кот. – Если почувствуете, что дверью могут воспользоваться в тёмных целях, – нарисуйте знак-закреп. Он отразится на ладной двери, и проход будет запечатан. Снять печать смогу только я.

Святослав кивнул, а Вячеслав вновь нахмурился.

Кот внимательно посмотрел на братьев, махнул хвостом и исчез.

– Никогда не прощается, – проворчал Вячеслав.

* * *

В Яви дышалось иначе, Нора сразу почувствовала, что дома. На своём месте. Словно пересел с чужого компьютера за родной, и мышка больше не дёргается, как припадочная, туда-сюда. Контроль восстановлен, чувствуешь сопротивление, плавность движений. От этого в любом действии больше смысла.

Брют огляделся. Их вынесло в самый центр пруда, и теперь надо было выбираться из воды. Сам пруд оказался неглубокий, вода едва доставала до пояса, но по дну густо-густо росла трава, в которой сновали туда-сюда мелкие рыбки. Нора сделала шаг, оступилась, поскользнувшись на затонувшей бутылке, и с криком ушла под воду с головой. Ворон встревоженно бросился к столетнице.

– Кости целы? – спросила птица. – Ты смотр-ри, в костях сила, не сломай.

Нора что-то проворчала, растирая ушибленное место. Брют осторожно прошёл к столетнице, помог подняться.

– Первые пять минут всегда чувствую себя тут беспомощным, – сказал стражник.

– Не закрывайся, – посоветовала Нора. – Смотри, птицы наверху явно встревожены, что-то происходит, и явно неподалёку.

Брют поднял голову, закрывшись от солнца. Стая голубей носилась от дома к дому, но это было не обычное их мельтешение. Птицы чего-то боялись.

Выбравшись из воды, Брют первым делом проверил телефон, набрал Шепелявому.

– Абонент не отвечает. – Не обращая внимания на хлюпающую в кроссовках воду, он направился в сторону дома.

Нора порадовалась, что надела босоножки. Тряпочные ремешки быстро высохли, и идти стало куда комфортнее. Ворон летал где-то между домами, с высоты оглядывая район.

В квартире Шепелявого было тихо.

– Может, он в магазин вышел? – В вопросе Норе слышалось больше желаемое, чем действительное. Тревожность птиц и атмосферы в целом не отпускала.

– Очень сомневаюсь. – Брют осмотрел всю квартиру, задержался взглядом на наличниках.

– Слышите? – подал голос ворон. – В окно долбятся.

– На десятом этаже? – спросил Брют, но всё равно пошёл на звук.

Облезлый голубь почти сбил себе весь клюв, пытаясь открыть форточку. Нора подвинула застывшего стражника в сторону, быстро открыла окно и внесла голубя в комнату.

– Насёл меня. – Слова птицы они скорее не слышали, а чувствовали. Голубь задыхался, трясся на руках столетницы. – Найдите его тело, в хоросем месте спрятал его.

Нора сидела на полу, держала в руках трясущуюся птицу и кивала.

– Убил, убил моё тело. – Снова тяжёлый вдох. – Я не смог заситить, серсе не выдержало.

Птица плакала, её тело ломало, перья сыпались, скрючивались лапы.

– Пожалуйста. – Мутный глаз уставился на Нору. – Сохрани хотя бы память обо мне. Я иссезаю.

Брют опустился рядом на пол и аккуратно взял голубя в руки.

– Друг, пока я зив и пока ты меня помнис, – прошептал Шепелявый.

Стражник молчал, по его лицу медленно текли слёзы. Нора осмотрела кухню: что может напоминать о Шепелявом, что характеризует его, что достаточно сильно, что выдержит хотя бы осколок навьей сущности?

Голубь больше не говорил, он спокойно лежал на руках Брюта, тяжело дыша. Нора порылась в карманах и нашла ту самую странную бусину, её не выкинуло после всех