Да, наверное, сказала мама.

Я ушла к себе в комнату, прилегла на кровать и надолго задумалась. Потом взяла телефон и ответила на последнее сообщение Норы: Это мой друг. Его зовут Финбар. Просто зашел посмотреть, все ли у вас в порядке. Я не СИ. Я ответила на сообщение бывшего мужа: Да, завтра все подпишу, когда выберусь из больницы. Ты очень вовремя со своими бумагами. Я отправила Норе еще одно сообщение вдогонку: И не оставляйте крошки на столах. Я написала Уиллу: Если наш шведский друг соберется у нас ночевать, пусть ночует. Сердце хочет того, чего хочет. От него сразу пришел ответ: Ты пьяна? Из ванной послышался шум воды, льющейся на пол. Я сказала себе: Занавеска для ванны. Надо купить занавеску для ванны. И сразу уснула.

В ту ночь мне приснилось, что я оказалась в крошечной деревушке под названием Таф и почему-то мне надо было сочинить для них гимн. Меня привели в дом к какой-то пожилой паре, усадили за старенькое пианино и сказали: Вперед. Я ответила: Нет, я не умею. Это должна быть не я, это должна быть моя сестра. Хозяева дома заулыбались и похлопали меня по спине. Принесли мне графин с ледяной водой и стакан. Деревню окружали высокие стога сена, как стена или защитный барьер, оберегавший жителей Тафа от бед. Я сказала: Но это же просто стога. Старик со старухой – милые, добрые люди – велели мне не беспокоиться и сосредоточиться на работе. Я спросила, где мы находимся, в какой стране, и они указали на пианино и напомнили, что пора делать дело. У нас не было времени на разговоры.

Рано утром мне позвонил Ник и попросил отвезти его в аэропорт, а заодно и забрать машину. Обычно он добирается в аэропорт на автобусе, сказал Ник, но сейчас он опаздывал и все еще не был уверен, что ему стоит ехать, и, если я не приду и не отвезу его в аэропорт, он, наверное, просто вернется в постель с пакетом травы, покурит, поплачет и снова уснет.

Я примчалась к нему, и он сообщил мне, что водительскую дверь заклинило и она никак не открывается. Чтобы сесть за руль, надо забраться в машину через пассажирскую дверь и перелезть на водительское сиденье, стараясь не своротить рычаг переключения передач. Я сказала, что дверь надо бы починить, чем я и займусь прямо сегодня, потому что мама не сможет каждый раз совершать эти маневры. По дороге в аэропорт Ник растер щеки руками и спросил себя вслух, что он делает. Потом закинул ногу на приборную доску, уперся локтем в колено, подпер подбородок ладонью и закрыл глаза.

Ты отвлечешься, сказала я. Повидаешься с папой. Тебе будет весело. Вы встречаетесь в Монреале?

Вряд ли мне будет весело, сказал он. Но да, я отвлекусь. Нет, мы встречаемся в Мадриде. Жалко, что Эльфи не может поехать со мной.

Тебе надо отвлечься, сказала я. Ты же будешь проверять почту?

Каждый час, каждые полчаса. Если будут какие-то новости…

Да, я сразу же напишу. Не волнуйся. Что вчера говорили медсестры?

Ничего нового. Только что Эльфи пробудет у них еще долго.

Какое-то время мы ехали молча.

Потом я спросила: Она говорила с тобой о Швейцарии?

Вроде бы нет. А почему ты спросила?

Не говорила, что ей хочется туда съездить?

Нет, сказал Ник. Она хотела уехать в Париж.

Насовсем? Вместе с тобой?

Там я нашел бы работу, сказал Ник. И мы оба знаем французский…

Я сказала, что это было бы здорово. Значит, она говорит о Париже? Что она хочет туда переехать, когда ей станет лучше?

Да, сказал Ник. То есть мы пока не решили ничего конкретного, нам просто нравится строить планы. Но сначала ей надо поправиться. Ей должны подобрать правильные лекарства. На определение правильной дозировки и комбинации препаратов могут уйти месяцы.

Или годы. При условии, что она согласится принимать лекарства.

И ведь ее не заставишь.

Да, не заставишь.

Ник вынул из рюкзака какую-то книгу, открыл ее и что-то быстро записал прямо на странице.

Что ты читаешь? – спросила я.

«Пропащего» Томаса Бернхарда.

Ник, сказала я. Это даже не смешно.

Не смешно. Но ты спросила, и я ответил. Кстати, можешь ей передать? Он вручил мне стопку листов. Электронные письма для Эльфи. Я их распечатал. От поклонников. От друзей. Клаудио их переслал. Ник отвернулся к боковому окну. Мы уже приближались к аэропорту, следуя за указателями с изображением самолетов. Проехали через промзону, мимо клуба для джентльменов с глухими стенами без окон. Мне приходилось лавировать между огромными выбоинами.

Тут вообще чинят дороги?! – воскликнула я. Ник ничего не сказал. Мы приехали в аэропорт и снова поблагодарили друг друга за все наши старания для помощи Эльфи. Мы обнялись на прощание. До свидания, au revoir и adios. У него был с собой только рюкзак, да и тот выглядел полупустым. Он, наверное, даже не потрудился собраться в дорогу. Взял с собой только Бернхарда и любимых китайских авторов. Напомни, на сколько дней ты летишь? – окликнула я его. Ник уже проходил через вращающиеся двери, пытаясь не застрять в этой вертушке со своим рюкзаком. Он поднял обе руки, словно сдаваясь полиции при аресте. Десять дней.

Я поехала обратно к маме. Зарулила во двор, поставила машину на гостевой стоянке и бегом поднялась по лестнице. Ну что, мам, ты готова? Едем в больницу? Ник уже улетел? – спросила она. Да, вернется через десять дней. Водительская дверь сломалась, но я постараюсь сегодня ее починить. Потом я вспомнила, что обещала сегодня подписать согласие на развод. Значит, подпишу завтра, подумала я. Уж один день развод подождет. После шестнадцати лет брака один день ничего не решает.

Мы поднялись в отделение реанимации, но Эльфи там не было. Медсестра, сидевшая на посту, сказала, что Эльфи перевели в корпус Палавери, во второе психиатрическое отделение на другом конце кампуса – или как называется больничная территория? Мы спустились на пятый этаж, проведать тетю Тину в кардиологическом отделении. Тетя спала, но вокруг ее койки стояли какие-то аппараты, которых вчера не было. Она была очень бледной, ее открытый рот как будто застыл в гримасе ужаса. Или, может быть, удивления. Медсестра сказала, что по сравнению со вчерашним ее состояние ухудшилось. На ее гипсе темнели какие-то мелкие надписи. Кажется, памятки для себя. Отменить книжный клуб. Отменить тайцзи. Отменить парикмахера. Похоже, сегодня она не вернется домой.

Медсестра спросила, приедут ли к Тине ближайшие родственники, муж или дети. Мама сказала, что к ней едет дочка. И муж. А что такое? С ней что-то серьезное?

Медсестра сказала, что тете Тине необходимо срочное