– Они не умерли, – прошептала я.

Варин наклонился ко мне, будто не расслышал.

– Кто, королевы?

– А кто же еще, – закатила я глаза. – На троне сидела королева Маргарита. С ней я и разговаривала.

– Но как такое возможно? Ты дважды видела воспоминания, а я следил за записью. – У него вздулись вены на шее. – Нет, я не мог ничего перепутать.

И чего это он так взвился?

– Чипы созданы для того, чтобы записывать воспоминания, так?

– Так. Ты прокручиваешь в голове нужные сцены, а устройство извлекает их из твоего сознания.

– А что, если человек снова и снова будет представлять себе детали покушения, пока они не станут подобием воспоминания?

– Тогда, пожалуй, их тоже можно будет записать, – задумчиво протянул он.

– Теперь видишь? – воскликнула я, схватив его за жилет. – На чипах не воспоминания, а план убийства. Никаких покушений еще не было!

Он вздохнул с облегчением и даже немного приосанился.

– Ты сообщила королеве Маргарите, что мы видели?

Я помотала головой.

– С какой стати? Никто ведь не пострадал. Я просто рассказала ей, что Макель заправляет черным рынком.

– Но… – Варин непонимающе всматривался в мое лицо. Похоже, ничего хорошего он от меня не ожидал. – Неужели ты никому не собираешься говорить о чипах?

– А что я должна сказать? В красках описать, как умрут королевы? – Я снова замотала головой. – Мало того, что мне никто не поверит, так еще и в тюрьму бросят за государственную измену. Я даже улики раздобыла незаконным путем, или ты забыл? – Я развела руками. – Как мне доказать свою правоту, если никаких убийств и в помине не было? А без чипов я просто воровка, болтающая о покушении на королев.

– Но раз королевы живы, значит, убийства еще впереди, – спорил Варин.

«Обещание – это еще не сделка». Как бы я ни мечтала избавиться от Макеля, его уроки здорово мне пригодились.

– Прежде чем вступать в переговоры с властями, нужно раздобыть больше сведений, – сказала я. – Никто не станет награждать нас за показания о преступлениях, которые не произошли. А как мы будем выглядеть, если убийства начнутся сразу после нашего доноса? Кто поверит, что мы невиновны, да и почему нам вообще кто-то должен верить? – Я поправила воровской браслет. – Мы должны помалкивать, пока не убедимся, что тюрьма нам не грозит.

– Давай я сам все расскажу, – предложил Варин. – Мне бояться нечего: я закон не нарушал.

Тогда не видать мне вознаграждения как своих ушей.

– Не стоит.

– Почему? Я не дам королевам погибнуть.

Какое неудачное он выбрал время, чтобы проявить характер!

Я раздосадованно вздохнула и потерла затылок.

– Пожалуйста, дай мне время что-нибудь накопать.

– Ты не обязана все делать в одиночку, – тихо сказал он. – Тебе есть на кого положиться. Почему ты так не доверяешь властям? Давай пойдем к стражникам и все им расскажем. Может, нас даже задействуют в расследовании. Если мы принесем пользу, нас никто ни в чем не обвинит. – Он поджал губы. – Просто так за решетку тебя не посадят. Мы здесь для того, чтобы помочь.

Ему легко говорить: он ведь не преступник.

– Я тебя в беде не брошу, – сказал он. – Если нужно будет, я за тебя поручусь.

Его слова грели мне душу. Даже под покровительством Макеля я никогда не чувствовала себя в безопасности. Варин явно был настроен серьезно.

– Давай поступим по справедливости, – добавил он.

Он, похоже, думал, что во мне еще осталось что-то хорошее, что меня еще можно спасти. Сколько себя помню, я брала у людей все, что хотела, не заботясь о последствиях и не страдая угрызениями совести. Но Варин смотрел на меня так доверчиво, с такой надеждой, будто принял за кого-то другого. За доброго и честного человека, достойного родительской любви. За того, кем я хотела бы стать.

– Так и быть, – сказала я. – Пойдем сдаваться властям. Молись, чтобы меня не упрятали за решетку.

– Не упрячут, – улыбнулся он.

Как быть с ГИДРой, разберусь потом.

– Пойдем, – сказал он, и мы встали в очередь на выход.

Что же сказать стражникам? Как объяснить, откуда у меня взялись чипы?

– У тебя кровь идет, – сказал Варин, прерывая мои размышления. – Ты поранилась?

Проследив за его взглядом, я увидела, что на краденом платье выступили бордовые пятна.

– Вот зараза!

Я подняла подол: с колена капала кровь.

– Должно быть, когда я упала, открылась вчерашняя рана.

Мне просто не верилось, что эта заварушка началась каких-то двадцать четыре часа назад! Что с Варином мы знакомы всего один день!

– Тебе бы не помешал органический костюм, – заметил он, поглаживая черную материю, выглядывавшую из-под рукава его торианской рубашки.

– Ты готов ради меня раздеться? – ухмыльнулась я.

Он страдальчески вздохнул, пытаясь скрыть улыбку.

– Нет, я просто хотел сказать, что костюм залечил бы разбитую коленку.

– Предлагаешь мне прикинуться эонийкой? А ты полон сюрпризов.

Но Варин уже не слушал меня, уставившись на что-то за моей спиной.

– Что случилось? – спросила я.

– Мы не двигаемся.

Я огляделась по сторонам. В приемной толпились люди из разных квадрантов. Одни довольно улыбались – эти явно получили то, зачем пришли, – другие горячо спорили, размахивая руками. В пестрой, шумной толпе эонийцев узнать было легче всего – по каменным лицам и однотонным костюмам. Но Варин был прав: очередь не двигалась.

– В чем дело? – спросила я у торианца, стоявшего впереди.

– Охрана никого не выпускает, – пожал плечами тот.

В груди у меня похолодело. Пошатнувшись, я сделала пару шагов назад и пробормотала:

– Вот зараза…

Стражник нажал на кнопку в стене, и на дверь опустилась металлическая панель, отрезая единственный выход. Затем он поднес руку к уху, где была закреплена коммуникационная линия, и его голос заполнил весь зал. Казалось, он раздавался одновременно отовсюду.

– Просим прощения за задержку, – объявил он. – Но мы пока не можем никого выпустить.

Все сразу кинулись к охране с вопросами.

– А почему?

– Что происходит?

– Когда можно будет уйти?

– У меня срочные дела!

– Вы не имеете права!

Но все как об стенку горох: стражники-эонийцы молчали и невозмутимо смотрели в толпу.