Аппарат, к которому ее подключили, бешено запищал.

– Мы ее теряем, – сказал врач. – Счет идет на минуты.

– Пожалуйста, королева Маргарита! – умолял чей-то голос. Ее глаза заволокло темной пеленой. – Скажите! Ради Квадары!

– У других королев нет родственниц, – сказал второй голос. – Нам некого короновать. Вся надежда на Торию. Вся надежда на вас!

Маргарита содрогнулась всем телом. Дышать стало почти невозможно. Она не пустит свое дитя в эту обитель смерти и тьмы. Она любой ценой убережет дочку, которую не видела с рождения, потому что она – мать.

Но она еще и королева. Королева, давшая присягу защищать Торию и поддерживать между квадрантами мир.

Без монархов страну поглотит хаос, а ее богатства привлекут незваных гостей. Квадара должна оставаться сильной.

Мудро ли ставить будущее дочери выше будущего целого народа?

– Королева Маргарита, – начал инспектор. – Нам нужно…

– Нет! – вскричала она. – Оставьте меня в покое!

Кто-то схватил ее за плечи. Дженри.

– Мы защитим ее. Я сам ее защищу. Она не повторит вашу судьбу, я этого не позволю. Но мы должны оберегать Королевские законы. Мы должны спасти Квадару.

Маргарита готова была расхохотаться. Дженри не помешал наемнику окропить ядом ее драгоценные карты, инспектор не остановил ни одного убийства. Как же они поймают безымянную тень?

Маргариту скрутила новая судорога. Она зажмурилась и закусила губу. Ей почудилось или спазмы стали слабее? Вскоре у нее онемело все тело, словно ее душа возносилась на небо, к любимым сестрам.

– Королева Маргарита! – позвал кто-то, возвращая ее к действительности. – Вы всю жизнь заботились о Квадаре. Не дайте же ей прийти в упадок. – Она узнала голос Лали. – Не дайте убийце одержать верх! Не дайте ему погубить Торию!

«Ты еще искупишь вину», – сказала Айрис много лет назад, когда Маргарита призналась, на что пошла ради дочери. Не проходило и дня, чтобы ее не мучила совесть.

Неужели ей наконец выпал шанс искупить вину? Но что станет с ее дочерью? Как она будет править, когда по дворцу разгуливает убийца?

Маргарита повернула голову, ища глазами советника.

– Ты клянешься, что будешь беречь ее? Дженри! Ты клянешься?

– Да, моя королева, – послышалось откуда-то сбоку. – Со мной она будет в безопасности. Я сам привезу ее во дворец и не отойду от нее ни на шаг, пока убийцу не поймают. Обещаю. Тория и ваша дочь будут в надежных руках.

Если Маргарита доверится ему, возможно, спасти Квадару все-таки получится.

Семнадцать лет назад ради дочери она пожертвовала благополучием народа. Нарушила Королевский закон. Пора восстановить справедливость. Искупить вину не только перед Торией, но и перед всей Квадарой. Это ее долг. Выбора нет, ведь другие королевы погибли. Дженри привезет принцессу во дворец и научит править, как правили ее предки.

Маргарита в изнеможении застонала, взглянула на Дженри и из последних сил промолвила:

– Карта над моим столом… – Та самая, по которой она водила пальцами каждый вечер перед сном. Она содрогнулась всем телом, грудь больно сдавило. – Переверни ее… – Она попыталась выразить глазами все чувства и мысли, не дававшие ей покоя. – И узнаешь, где найти мою дочь.

Все получится. Я справлюсь. Здесь никто не знает меня. И моего послужного списка.

Варин ободряюще улыбнулся, а потом за мной закрылась дверь. Я сделала глубокий вдох.

– Чем я могу вам помочь, мисс Коррингтон?

Этот голос… Не он ли звучал в обращениях к торианскому народу на Новый год и в День квадранта? Не он ли зачитал смертный приговор «Сваям»? Вот уж не думала, что услышу его снова…

Я повернулась к трону. На нем сидела бледная женщина с карими глазами и роскошной короной в каштановых с проседью волосах.

От изумления у меня подкосились ноги, и я стукнулась коленями о мраморный пол.

– Королева Маргарита! – воскликнула я, вставая. – Вы ли это?

Цела и невредима! Но как?

– Ты попросила об аудиенции с королевой. Кого еще ты ожидала увидеть? – В ее глазах появилось беспокойство. – Что-то не так?

– Нет-нет, что вы.

Я выпрямилась и встряхнула головой. Как ей удалось выжить?

– На тебе лица нет, – нахмурилась она. – Не послать ли за доктором?

Теперь я заметила и другие троны. Спиной к торианской королеве сидела темнокожая женщина в золотом органическом костюме. Ее черные волосы были заплетены в косы и собраны на макушке.

Королева Кора.

Справа от королевы Маргариты я увидела девушку примерно моего возраста. На ней было ядовито-розовое платье в оранжевую полоску, чем-то напоминавшее мой краденый лудский наряд, и усыпанная драгоценными камнями корона. Ее короткие черные волосы были живописно взъерошены.

Королева Стесса.

По другую руку от торианской королевы сидела миниатюрная женщина с белоснежной кожей и белокурыми, почти пепельными, волосами. Ее тонкие черты искажала злоба. Словно почувствовав на себе мой взгляд, она обратила на меня ярко-зеленые глаза.

Королева Айрис.

У меня отвисла челюсть, и я едва снова не рухнула на пол.

Живы. Все четверо.

– Может, стул принести? – заволновалась королева Маргарита.

Невозможно. Невозможно.

Я же видела, как умерла королева Маргарита. Как умерла каждая из них. Смотрела, как в их глазах гаснет жизнь, будто отняла ее своими руками. И все же передо мной, несомненно, были они – законные правительницы четырех квадрантов.

Как это понимать? Меня обманули? Чипы оказались подделкой? Макель все это время пудрил мне мозги?

Нет, тому, что убийства не состоялись, может быть только одно объяснение: на чипах не воспоминания.

А тщательно продуманный план.

Как на крыльях, я помчалась обратно в приемную. Не умерли! Королевы не умерли!

– Как все прошло? – спросил Варин, бросившись ко мне, как только я переступила порог. – Тебя не было добрых полчаса. Я уже думал, не случилось ли чего. Ну что, тебе поверили? Они просто обязаны были поверить тебе, ведь королевы погибли, а ты знаешь все подробности… С моего места ничего не было видно. Что тебе сказали? Нам светит награда? Кто сидел на троне?

Таких длинных речей я от него еще не слышала. Глаза у него были круглые, щеки – румяные, брови – домиком, а волосы торчали во все стороны, будто он не раз в волнении провел по ним рукой. Мне показалось, что аудиенция длилась не дольше пяти минут, но часы в приемной подтверждали, что прошло уже полчаса. Должно быть, я так опешила, что потеряла счет времени.