— Как-то так, — согласился Елагин.

— Ну, тогда пойдем, подождем, когда нам лаве подгонят.

Он повернулся, и присутствующие расступились, освобождая проход на террасу, за которой были ночной пляж и море.

На крыльцо ветер приносил с моря запах водорослей, и слышно было, как шумели волны, накатывающиеся на берег.

— Тебе конкретно подфартило, — сказал Дядя Веня, — если, конечно, не прокатили меня с этим каре. Но ты вообще в курсе, что так просто отсюда не уедешь? Один дурачок на другом, правда, турнире уже пробовал это сделать. Его оставили живым, потому что я походатайствовал. И за тебя могу, если ты меня об этом попросишь.

— Я подумаю. Время ведь еще есть?

— Время тикает.

Елагин остановился и посмотрел на сверкающий огнями первый этаж, где за стеклянными дверями продолжали толпиться люди.

— Ты здесь для того, чтобы того парня прикрывать? — вспомнил Ложкарев. — Так считай, что дело свое сделал. Теперь уж пусть Коля Хромой своим сынком сам занимается. Что же касаемо лаве, то скажи, сколько нужно, и я поделюсь. Только реальную сумму назови, чтобы я не обиделся.

— Двести тысяч, — ответил Петр, — это все, что я потратил на это дело.

Ложкарев посмотрел на него с некоторым удивлением. А потом застегнул свой белый пиджак, прикрывая грудь от холодного ветра.

— Хорошо. Могу еще столько же подкинуть.

— Не надо.

— Как знаешь. Но мог бы своей девочке подарочек какой-нибудь купить. Вы вместе уедете?

— Да.

— Ну вот и славно.

Они вступили на дорожку, которую едва освещали бледные фонари.

— Не хотел говорить, — произнес Петр, — но раз уж о ней зашел разговор, скажу, что фамилия Ани — Боголюбова. Маму она свою не помнит, потому что та умерла при родах. Жили они в Судаке, со склона горы, где стоял домик, было видно море.

Елагин умолк и остановился. Потому что его спутник стоял и смотрел на темный горизонт.

— Ну да, ну да, — наконец произнес Дядя Веня. — Домик был маленький — мазанка с голубыми наличниками. Потом тетка-крыса пристроила там курятников, которые сдавала отдыхающим на лето… Ты хочешь сказать, что она моя дочка?

— Просто сказал, чтобы вы знали.

— Хорошая девочка, — согласился Ложкарев, — добрая она, потому что моего в ней ничего нет. Разве что красота.

Он засмеялся, но тут же стал серьезным.

— Мама у нее красивая была и тоже добрая. И доверчивая очень — видимо, эта Аня в нее пошла. Только вот что… Не говори ей ничего про меня, пусть думает, что ее папа летчик.

— Она ничего подобного не думает, ей тетка с детства вдалбливала, что ее папа подлец и вор, но она не верит.

— Где она сейчас?

— Думаю, что в моем бунгало.

— Зайдем, хочу на нее посмотреть.

Света в окнах не было. Войдя, Петр пошарил рукой по стене, нащупал выключатель и, когда вспыхнула лампа под потолком, замер. В кресле сидел Захар Константинович, голова его была откинута назад, а из груди торчала рукоятка заточки.

— Вот оно как, — спокойно оценил обстановку Ложкарев. — Ну чё, война, значит, раз прислали мне такую передачку с ежиком в сердце. Захар правильный был человек. Полгода на вольняке не пожил даже. Ну, такая, стало быть, судьба обломилась. Ну ладно, решим вопрос. Жаль, что мобилы здесь не берут.

Елагин достал из кармана свой телефон, включил его и протянул Дяде Вене.

— Мой работает.

Ложкарев взял аппарат, замер, вспоминая номер, и начал набирать.

Ему ответили не сразу.

— Чего у тебя? — спросил чей-то хриплый голос.

— Ну, ты знаешь, где я, — ответил Дядя Веня, — подскочи сам или людей пришли. Кинуть тут хотят нас с тобой.

— Меня никто не кидает, — ответил голос, — это ты попал. Зачем вообще сюда приперся?

— Ты же слово давал.

— Я дал, я и обратно взял.

— Так по твоему раскладу гнилой базар получается?

— Так предъяви мне, если успеешь, конечно.

Из трубки полетели короткие гудки.

Ложкарев вернул аппарат Петру.

— Ну чё, — сказал он, — надеяться теперь надо только на себя. Карен Керченский пообещал мне своих быков для поддержки и, как выяснилось, кинул, падла. Ну, пойдем тогда… Моего тут ничего…

Елагин набрал номер и сразу услышал голос Бережной.

— Мы все видели с Егорычем. Видели, как убитого Захара принесли, как в твое кресло усадили, тоже видели. Окунев сейчас ребятам звонит, они где-то у вас на территории. Должны успеть, но ты потяни время и будь осторожнее.

— У тебя тоже тут крыша имеется? — удивился Дядя Веня.

Он шагнул к выходу. И тут же остановился, прислушиваясь.

— Кажись, гости к нам.

— Пусть Иваны поспешат, — произнес в трубку Елагин.

Дверь распахнулась, и зашел Владислав, за ним следом здоровенный парень, а потом еще один, который, прежде чем войти, втолкнул в домик Аню. Девушка сразу подбежала к Петру.

— С тобой все нормально? — спросил он.

Девушка кивнула, но она была очень испугана.

— Не бойся, дочка, — сказал ей Ложкарев, — сейчас все вместе домой пойдем.

— Размечтался, — усмехнулся Владислав.

Аня вдруг вскрикнула и прижалась щекой к груди Петра — она только сейчас увидела убитого Зэка.

— Это не мы, — шепнул ей Петр.

Девушка, не отрывая лица от его груди, молча затрясла головой, показывая, что и так знала это.

Дядя Веня посмотрел на нее, потом на Петра. Шагнул прямо на Владислава, но тот не сдвинулся с места. И тут же здоровый парень, который стоял рядом, двинулся ему навстречу.

— С тобой, дядя, не закончено еще, — начал Владислав, — ты приехал сюда, чтобы кинуть уважаемых людей. Хотел Карена втянуть в свой блудняк. А за такое сам понимаешь, что бывает.

— Я решу свои дела, но тереть буду не с тобой, сявка.

— Зря ты так сказал, — выдохнул Владислав, доставая из кармана пистолет. — Твоих здесь нет, да и не узнает никто. Сейчас мы вам троим каменные ласты к ногам приклеим и отправим наперегонки с катером.

Елагин внимательно следил за пистолетом: ствол был опущен. Он отодвинул от себя девушку, сделал полшага вперед, не полшага даже, а едва двинулся, глядя уже не на оружие, а на того здорового, который, судя по всему, должен был их обоих скрутить. Парень был, как и Елагин, под два метра, только весил намного больше. Петр сделал еще полшага в сторону, и теперь здоровяк закрывал своим телом Владислава и пистолет в его руке.