сообщение есть, государь! — гонец протянул запечатанный свиток. — Из Тайного Приказа, от боярина Звонимира. Сказали, из Кесарии Палестинской оно.

Самослав сломал печать и погрузился в чтение. Он задумался, переваривая прочитанное, а потом повернулся к гонцу, который терпеливо ждал ответа.

— Княжичу Святославу передать: «У тебя есть еще год».

* * *

Месяц спустя. Ноябрь 638 года. Александрия.

— Год? — задумчиво посмотрел на Стефана Святослав. — Откуда отец это знает? Это что, какое-то колдовство?

— Нет тут никакого колдовства, — покачал головой великий логофет Египта, который обсасывал нежную, словно взбитые сливки ножку пулярки.

Куры тут оказались на диво хороши. Их холостили и откармливали отборным зерном, не давая много двигаться. К положенному сроку птица покрывалась слоем жирка, а ее мясо становилось невероятно мягким, радуя настоящих ценителей. А вот именно эту курицу перед забоем откармливали орехами, и сейчас Стефан смаковал мясо, имеющее столь интересный оттенок вкуса. Ему понравилось в Египте. В Александрии знали толк в высокой кухне.

— Я постоянно получаю сведения из Палестины и Сирии, племянник, — продолжил он. — И я тоже пришел к тому же мнению. Откровенно говоря, я вообще не понимаю, зачем арабам приходить сюда, когда они не добили персов. Но по слухам, Амр ибн аль-Ас просто бредит Египтом. Мне доносят об этом уже не первый месяц.

— Почему? Зачем ему это? — жадно спросил Святослав, которому тяжело давались все эти хитросплетения политики. Он был довольно прямолинеен, и с немалым трудом усваивал науку многоопытного дядюшки.

— Понимаешь, Амра обошли в должности, — пояснил Стефан. — Халиф назначил главой Палестины Муавию ибн Абу Суфьяна, а это очень многим не нравится. Мухаджиры и ансары, первые из слуг пророка Мухаммеда, считают, что это уступка мекканской знати. С другой стороны, в Никополе вновь вспыхнула чума. Абу Убайда, Шурахбиль, Дирар ибн аль-Азвар, многие величайшие воины погибли от этой болезни. Сколько битв они прошли, и ни железо, ни люди не смогли причинить им вреда. А вот какая-то болезнь их убила, племянник. Твой отец говорит, что ее переносят блохи. Блохи! Блоха убила Дирара, который сразил в поединке самого Сигурда Ужаса Авар. Ну, не насмешка ли это судьбы? И Халид ибн аль-Валид, опять же…

— При чем здесь он? — непонимающе посмотрел на дядю Святослав. — Его же отстранили! Он теперь для нас не опасен.

— Да, Халид ибн аль-Валид больше не опасен, — кивнул Стефан, омывая жирные пальцы в чаше с водой, стоявшей рядом. — Меч Аллаха вложен в ножны. Это было удивительно глупое решение, но оно нам на руку. Впрочем, а сам-то ты как думаешь? Почему величайшего полководца публично унизили и отправили доживать свой век в какой-то захудалый сирийский город?

— Зависть? — вопросительно посмотрел на дядю Святослав.

— Несомненно, — одобрительно кивнул Стефан. — Так было когда-то с Велизарием. Непобедимый воин проводит свои дни в праздности, пока другие делят то, что он завоевал. Конечно же, это самая обычная зависть, свойственная многим людям. Таким образом, Амр ибн аль-Ас, скорее всего, скоро нападет на нас. Его никто не сможет удержать от этого поступка, кроме халифа Умара. А халиф слишком далеко, он просто не успеет вмешаться. Муавия будет только рад избавиться от беспокойного старика, а людей, равных ему по авторитету, в армии мусульман почти не осталось. Амр дождется, когда спадет вода в Ниле, а потом выйдет в поход. Думаю, да. В ноябре или декабре следующего года, Святослав, мы увидим первый набег арабов. К этому времени мы должны закончить все, что было намечено. А иначе… А иначе мы потеряем Египет.

— А почему бы не сделать так, чтобы Умар узнал про намерения Амра? — спросил Святослав, немного смущаясь недостойной воина мысли. — Тогда на Египет и нападать никто не станет.

— Станет, Святослав, — покачал головой Стефан. — Обязательно станет! Арабы еще не раз нападут. Вопрос только в том, когда это случится, и какое войско они приведут сюда. Халиф Умар все прекрасно знает, он далеко не глуп. Он против этого похода, но Амр ибн аль-Ас обязательно должен напасть на Египет. А ты обязательно должен его разбить. Тогда все мусульмане уверятся, что Амр разгневал Аллаха, нарушив волю халифа, и повернут коней на восток. Персия большая, им еще долго будет не до нас.

— А потом вступит в игру дядя Никша? — задумчиво сказал Святослав.

— Он уже в нее вступил, — пояснил Стефан, с сожалением оглядывая дочиста обглоданную куриную косточку. Он вздохнул и придвинул к себе блюдо с жареными дроздами. Они весьма хороши под охлажденное вино с островов Эгейского моря.

Святослав закончил обед, обдумывая услышанное. Он встал и пошел в покои жены, которая уже вполне оправилась после родов. Повитуха, присланная княгиней, не отходила от нее ни на шаг, не позволяя ей вставать в первые дни, чем изрядно разозлила беспокойную княжну. К ее огорчению, муж тоже был непреклонен, пообещав привязать ее к постели, если она не будет слушаться. Тем не менее, все это уже осталось в прошлом. Сейчас Юлдуз лежала на боку, прижав к себе сына, который жадными губами впился в тугую, налитую молоком грудь. Малыш отличался зверским аппетитом и беспокойным характером, не давая расслабиться матери и двум нянькам, которые укачивали его по очереди, когда он плакал, мучаясь от болей в животике. В крестьянской избе или в юрте кочевника никто бы не плясал вокруг обычного младенца, но этот младенец совершенно точно не был обычным. Он стал первым наследником царского рода со времен Клеопатры седьмой, появившийся на свет в этой земле. Ее сын Цезарион, плоть от плоти самого Гая Юлия, был рожден здесь, и здесь же был убит императором Октавианом Августом. Весть о рождении наследника разносилась по Египту караванами, отрядами воинов и лодчонками мелких торговцев, поселив в сердцах простых людей робкую надежду. Если новый государь рожден в Египте, так может быть, у него будет хоть толика сострадания к жителям этой земли. Тем более, что его зовут так же, как и того, кто основал великий город и назвал своим именем.

— Он не плачет? — Святослав с опаской смотрел на крошечное личико сына, не смея прикоснуться к нему. Он еще побаивался брать в руки такого кроху, да и не к лицу это было воину. Дети — удел женщин. Они растут с ними, пока не входят в тот возраст, когда уже