– Я обязан выразить желание временно удалиться, чтобы онсмог провести остаток отпуска с тобой, и дать ему возможность все это времябороться за тебя.

– Ну а его роль?

Проведя бритвой от левой челюсти до скулы, Митчелпробормотал:

– Поняв, что ты серьезно намерена уйти к другому, он обязанблагородно смириться с поражением и пожелать тебе счастья, тем самым, показав,какого принца теряешь, и одновременно утопив тебя в сомнениях и угрызенияхсовести, а потом убраться с моей дороги ко всем чертям.

– Так, а моя роль?

– В возможно более короткое время, желательно за несколькочасов, а не дней, убедить его в серьезности своих намерений, а тем временем низа что не подходить к той большой мягкой постели ближе, чем на три фута. И непозволять ему увлечь тебя в этом направлении.

Упоминание о постели помогло ей понять причину довольнорезкого тона, и Кейт ошеломленно уставилась на него:

– Да ты никак ревнуешь?

– Пока еще нет, но, вероятно, скоро начну, – буркнул он,энергично действуя бритвой за левым ухом.

– Но почему? – спросила Кейт, стараясь скрыть, как постыднодовольна его признанием. – Я не могу порвать с ним по телефону или встретить ваэропорту и все сказать прямо там. Я должна приехать на виллу и честно с нимпоговорить, чтобы он отпустил меня с миром.

Митчел, не отвечая, умылся и только после этого спросил:

– Сколько лёта сюда из Чикаго?

– Около восьми часов, поскольку прямых рейсов нет.

– Мне кажется, вряд ли он отпустит тебя с миром, после тогокак добирался сюда восемь часов в полной убежденности, что вы будете вместе доконца дней своих.

До Кейт наконец дошло, что он все не так понял, поэтому онанаскоро прояснила ситуацию:

– Звонил не он, а его секретарь. Он велел передать, чтовылетает в половине третьего ночи и приземлится в половине первого дня. Я недумала, что он вообще соберется сюда, тем более что от отпуска осталось всегочетыре дня. Будь у меня возможность поговорить с ним до отлета, я никогда непозволила бы ему приехать, тем более что он действительно уверен, будто междунами все по-прежнему.

– Прости, я должен был это предположить.

Кейт рассеяла его тревогу улыбкой, но втайне былазаинтригована столь лестным свидетельством своей женской власти над ним изаворожена кодексом поведения, который он изложил с такой абсолютнойуверенностью. Решив подвергнуть их обоих маленькому испытанию, она сложила рукина груди, склонила голову набок и притворилась, что изучает маникюр.

– Насчет тех ролей, о которых ты толковал: что бы ты, какджентльмен, сделал, если бы я... скажем, чуточку поколебалась относительноразрыва с прежним другом?

Старательно небрежный тон немедленно насторожил Митчела.Поняв, что она задумала, он с легкой улыбкой потянулся за полотенцем. Он отнюдьне был новичком в играх, поддерживающих хрупкое равновесие сил между мужчиной иженщиной.

– В подобных обстоятельствах, – мягко пояснил он, – правилаочень ясны и понятны. Тебе достаточно набрать номер моего телефона, всерассказать, и мы поменяемся с ним ролями.

– И ты бы смирился с поражением и убрался с его пути? –разочарованно пробормотала Кейт.

Скрытая полотенцем улыбка стала еще шире.

– Уверена, что так уж хочешь поиграть со мной именно в этуигру, милая?

– Да нет, не очень, – осторожно ответила она, и онрассмеялся. Вне себя от радости и удовольствия, Кейт строго добавила: – Тольконе позволяй моим локонам сиротки Энни и бесхитростному имиджу певчейирландского хора одурачить себя. Я вполне могу за себя постоять.

– У тебя привод в полицию. Твой имидж безнадежно испорчен.

Кейт рассмеялась и с притворным недовольством покачалаголовой. Он поднял брови, ожидая достойного ответа, но, видя, что она молчит,одарил мальчишеской улыбкой превосходства, вернулся к раковине и сталпричесываться.

Кейт глянула на часы.

– Не желаю собирать вещи под его взглядом, так что мне нужновсе закончить до часу дня, когда он прибудет на виллу. Сейчас началодвенадцатого, так что я должна уйти через четверть часа.

Она оглядела ярко-синюю шелковую блузку, завязанную узломпод грудью, и белые шорты и решила переодеться в брюки, чтобы достойновстретить все, что ждет впереди.

– Думаю, мне нужно переодеться, – бросила она, но, подойдя кшкафу и вынимая белые брюки, заметила, что черное платьице и туфли, которыенадевала вчера, пропали. – Ты не знаешь, что случилось с черным платьем итуфлями, которые были на мне прошлой ночью?

Митчел помедлил, прежде чем ответить, и она подошла ближе.

– Ты именно это собираешься надеть, пока будешь объяснятьсяс ним? И при этом надеешься, что он отпустит тебя с миром? – удивился оннаконец. – Похоже, ты не совсем поняла смысл правил, о которых я только чтотебе толковал.

Господи, неужели он вообразил, что она намеревается вместоэтого соблазнить беднягу Эвана?!

Кейт с ужасом посмотрела на него, но тут же хихикнула,опустила глаза и спокойно уселась за туалетный столик напротив раковины и взялав руки щетку.

– Опять этот тон, – протянула она, словно размышляя вслух. –Не расслышала ли я нотки легкой ревности в голосе человека, который уверяет,что безропотно готов отказаться от меня, вздумай я изменить свое решение?

Обреченно прикрыв глаза, Митчел молча констатировал, чтоэтот последний словесный раунд остался за ней, и снова стал причесываться.

– Начинаю понимать, почему плакал твой отец, – вздохнул он,хотя на самом деле все было наоборот: наблюдая, как она расчесывает блестящиерыжие волосы, он испытывал ощущение непривычной легкости и спокойствия.

Можно ли это назвать счастьем? Пожалуй...

– Дидерик унес нашу одежду, пока мы принимали душ. Он всевыгладит, вычистит и вернет.

Через десять минут она вышла на лоджию, где уже стоялМитчел, глядя на воду.

– Мне нужно ехать.

Митчел повернулся, заметил в ее руках сумку и недоуменноуставился на нее, прежде чем сообразил, что ей нужно куда-то сложить вещи свиллы.

Веселое настроение сменилось досадой, когда она положиласумочку на стол и подошла к нему прощаться.

– Ты действительно не хочешь, чтобы я проводил тебя иподождал в Филипсберге? – прошептал он, обнимая ее за талию.