Митчел, закрыв глаза, ждал того, что сейчас последует. Вглубине души он уже все знал.

– П-папу нашли в к-колодце возле н-нашей фермы.

– Мне очень жаль, – хрипло выдавил Митчел и, открыв глаза,тряхнул головой, чтобы немного прийти в себя. – Колодец? Он упал в колодец?

– Не упал. Его убили. Выстрелили в грудь.

Опасаясь сказать что-то не то, Митчел беспомощно ждал, чтоеще сообщит мальчик.

– Продолжай, Билли. Я здесь. Я тебя слушаю.

– Его застрелил управляющий Аделлов. Он уже признался,г-грязный старый пьяница. Он все рассказал полиции, когда те стали егодопрашивать. Ничтожество, ублюдок... застрелил папу. Пожалуйста, Митчел, ты неможешь приехать домой? Мама закрылась у себя в комнате, и я не знаю, что с ней,а дедушка Сесил... его отвезли в больницу с приступом стенокардии.

– Я приеду, – пообещал Митчел.

– Сегодня? Пожалуйста, скажи, что прилетишь сегодня! Ястараюсь быть храбрым и настоящим мужчиной, как потребовал дедушка Сесил. Онеще сказал, что я остаюсь главой семьи, пока ты не приедешь и не позаботишьсяобо всем.

Его голос прервался, и сердце Митчела сжалось от жалости кмальчику.

– Дядя Митчел, я в самом деле боюсь за маму. Она захватила ссобой снотворное и теперь не отвечает мне.

– Я скоро буду.

– Ты сейчас вылетишь?

Митчел снова посмотрел на часы.

– Нет. Часов в пять, не раньше. Это три часа по вашемувремени. К восьми буду у вас.

– Хорошо, – покорно пробормотал мальчик. – Дядя Митчел!

– Что, сынок?

– Мой папа очень вас любил. Он... сказал, это вы заставилиего гордиться, что он Уайатт.

Митчел проглотил странный, колючий ком в горле и посмотрел вокно.

– Спасибо, что сказал мне это.

Билли повесил трубку, развалился в кресле Грея и широкоулыбнулся завороженной публике.

– Ну, как все прошло? – спросил он, выстукивая веселый ритмручкой по блокноту. – Конечно, наговорил всякой чуши, но думаю, это сработало,верно? Особенно вранье насчет старого пьяницы. Чистая импровизация, но зато,какой эффект!

Лили Рирдон невольно передернулась, стараясь не встретитьсяглазами с коллегой.

– Ты великолепен, Билли, – гордо объявил Грей, вставая. –Просто великолепен!

Митчел отложил телефон и несколько минут простоял ужурнального столика неподвижно, с опущенной головой, стараясь справиться снахлынувшей волной скорби по брату, которого он едва знал и о чьей гибелиуслышал только сейчас.

Еще восемь месяцев назад он и не представлял, что это такое– иметь родственников, не говоря уже о потере одного из них. Теперь же сталнемного понимать, каково это, и душа разрывалась от боли.

Он так живо представлял Уильяма, стоявшего в гостиной еголондонской квартиры рядом с Кэролайн и Билли.

– Я понимаю, Митчел, почему ты не отвечал на мои звонки иписьма, – с улыбкой заметил Уильям, когда взбешенный Митчел ворвался вгостиную, намереваясь раз и навсегда выбросить их из своего дома, – но родню невыбирают, так что, боюсь, тебе придется довольствоваться нами.

Несмотря на решимость отвергнуть все притязания брата,Митчела постигло настоящее потрясение при виде человека, так явно на негопохожего.

– Мне братья не нужны! – отрезал он.

– Зато нужны мне, – дружелюбно возразил Уильям. – Разрешишьнам сесть?

На языке Митчела уже вертелся отказ, но тут он заметилпристальный взгляд Билли. Кэролайн же улыбалась ему, словно желая сказать:«Понимаю, что вы должны чувствовать. Но поверьте, нам это тоже нелегко».

Он и сам не заметил, как согласился повидаться с нимизавтра, а потом послезавтра, а потом послепослезавтра...»

Уильям не скрывал, что стремится получше узнать Митчела,хотя ему уже было известно о брате больше, чем самому Митчелу о себе. Покрайней мере, он успел выведать обстоятельства зачатия и рождения Митчела, атакже просмотрел старые документы, обнаруженные в сейфе Сесила, включая письмаи отчеты из школ, где учился Митчел. Уильям честно признался, что ни те, нидругие даже не были распечатаны.

А то, что Уильям не смог отыскать в документах, обнаружил вИнтернете. Оказывается, он знал о дипломах Кембриджа и Оксфорда, о СтавросеКонстантиносе, о браке с Анастасией. Он даже поддразнивал брата получившимиширокую известность интрижками с гламурными женщинами.

Митчел ничего не желал слушать об отце и деде и вообще осемейке Уайаттов, и Уильям поначалу вроде бы с этим смирился, но, как скорообнаружил Митчел, по характеру братец был чем-то вроде бесшумного локомотива,ломавшего все преграды и появлявшегося там, где его не ждали.

Как-то вечером, когда Митчел был в Чикаго, где у негоимелись общие дела с Мэттом Фаррелом, Уильям пригласил его к себе на ужин ивыложил, как надеялся, козырную карту, чтобы заинтересовать брата знакомством сСесилом.

– Пойми, нужно брать в расчет большие деньги...

– Его или мои? – саркастически бросил Митчел, хотя уже знал,что Сесил Уайатт очень богат.

Кэролайн быстро опустила глаза, чтобы скрыть улыбку. Уильямгромко рассмеялся, но, тут же став серьезным, пояснил:

– Половина моего наследства по праву принадлежит тебе.

– Мне оно не нужно.

– Я не спрашиваю, нужно ли оно тебе, просто ставлю визвестность, что не приму его. Как твой старший, хотя, возможно, не слишкоммудрый брат, я оставляю за собой возможность действовать в твоих интересах, –объявил он и со смущенной улыбкой добавил: – Я постоянно думаю, как все моглобыть, если бы мы выросли вместе. Так и представляю, как ты повсюду таскаешьсяза мной, а я защищаю тебя от хулиганов, а ты... ну, словом, понимаешь...

– Совсем не понимаю, – честно ответил Митчел.

– А ты во всем бы подражал старшему брату, советовался полюбому поводу, смотрел на него снизу вверх и все такое, – улыбаясь, докончилаза мужа Кэролайн.

Митчел уставился на «старшего брата», сидевшего во главеэлегантно накрытого стола в столовой чикагского особняка. Уильям был нанесколько дюймов ниже, на несколько лет старше и на много фунтов тяжелееМитчела. Но он был самым порядочным и великодушным человеком, которого зналМитчел.