— Хочешь, я побуду с вами еще какое-то время? Я вполнемогла бы. Твой папа прекрасно все поймет. Собственно говоря, он сам предложилмне задержаться здесь, я звонила ему вчера вечером. Еще я могла бы забратьдетей к нам домой, но, по-моему, это было бы нечестно по отношению к Лиз и кним самим. — Мать привела Берни в изумление — она оказалась таким славным,способным на тонкое понимание человеком. Куда подевалась женщина, котораядонимала его рассказами о том, как миссис Финкелыптейн страдает от мочекаменнойболезни, и грозилась, что умрет от сердечного приступа всякий раз, как Берниотправлялся на свидание с девушкой, которая не была еврейкой. Он улыбнулся,вспомнив о Вечере, который они провели в «Береге басков», когда он заявил ей,что женится на католичке по имени Элизабет О'Райли.

— Ты помнишь, мама? — Они оба заулыбались. С техпор прошло два с половиной года, а кажется, что целая вечность.

— Да. И все надеюсь, что ты когда-нибудь об этомзабудешь. — Но теперь воспоминания о том вечере вызывали у него лишьулыбку. — Ну так как, ребятки, хотите, я останусь и помогу вам? — Емупошел тридцать восьмой год, и он чувствовал себя не ребенком, а столетнимстариком.

— Мама, я благодарен тебе за предложение, но мнекажется, для Лиз важно, чтобы наша жизнь как можно меньше отклонялась отпривычного русла. Как только в школе кончатся занятия, мы переберемся навзморье, а я стану ездить оттуда на работу и обратно. Собственно говоря, я дажевозьму отпуск на шесть недель до середины июля, а если понадобится, смогу егопродлить. Пол Берман вошел в мое положение.

— Хорошо. — Она спокойно кивнула головой. —Но если что, я могу вылететь к вам первым же самолетом. Ясно?

— Да, мадам. — Он отдал ей честь, а потомобнял. — А теперь иди, поброди по магазину. И, если у тебя останетсявремя, постарайся подобрать что-нибудь симпатичное для Лиз. Размер у нее сталкак у двенадцатилетней девочки. — От Лиз почти ничего не осталось. Раньшеона весила сто двадцать фунтов, а теперь всего восемьдесят пять. — И всеже новые одежки доставили бы ей радость. У нее не хватает сил, чтобы пойти ичто-нибудь купить для себя.

Или для Джейн, хотя он и так очень часто приносил домойкоробки с детскими вещами. Джейн покорила сердце заведующего отделом детскойодежды, и тот начал передавать подарки для Александра, когда мальчишки еще небыло на свете, и продолжал делать это до сих пор. Сейчас внимание, которое кним проявляли, вызывало у Берни чувство глубокой признательности. Сам онпребывал в невероятной растерянности, и ему казалось, что он не слишкомсправедливо обходится с детьми. Такое впечатление, будто он ни разу не взглянулна Алекса с тех пор, как ему исполнилось шесть месяцев, и он все время ворчитна Джейн лишь потому, что она всякий раз подворачивается под руку, а ведь онлюбит ее, и оба они чувствуют себя такими беспомощными. Всем приходится крайнетрудно, и Берни пожалел, что они не послушали совета Трейси и не обратились кпсихоаналитику. В свое время Лиз восприняла эту идею в штыки, а теперь он сталдумать, что зря с ней согласился.

На следующий день, когда Руфи пришло время отправляться ваэропорт, настал один из тяжелейших моментов. С утра она заехала к ним домой,чтобы застать Лиз до ухода в школу. Трейси давно уже взяла за правило забиратьДжейн с собой, а Берни еще раньше успел уйти на работу. Александр заснул, и Лизждала прихода няни. Она открыла дверь и тут же поняла, что привело сюда Руфь.На мгновение обе застыли у порога, глядя в глаза друг другу и не пытаясьпритворяться. Потом Лиз подалась вперед и обняла свекровь.

— Спасибо тебе, что пришла…

— Мне захотелось попрощаться, Лиз(. Я буду молиться затебя.

— Спасибо. — У нее перехватило горло, и онапостояла, молча глядя на Руфь полными слез глазами. — Бабушка,присматривайте за ними, когда меня не станет… — проговорила она шепотом. —И за Берни тоже.

— Обязательно, обещаю тебе. А ты береги себя. И делайвсе, что тебе велят. — Она прижала к себе эти хрупкие плечи и вдругзаметила, что Лиз надела платье, которое она купила ей накануне. — Лиз, мыочень, очень тебя любим…

— Я тоже вас люблю.

Руфь постояла еще чуть-чуть, обнимая невестку, а затемповернулась и пошла прочь. Лиз осталась стоять в дверях, и Руфь подняла руку взнак прощания. Такси тронулось, а Руфь все махала и махала ей рукой, пока Лизокончательно не скрылась из виду.

Лиз так и не оставила свой класс до самого конца занятий. НиБерни, ни врач не могли понять, как ей это удалось. Ей приходилось ежедневнопринимать снотворное в начале вечера, и Джейн жаловалась на то, что мама теперьвсе время спит, но, в сущности, девочка сокрушалась о другом, хотя и не моглавыразить этого словами. Ведь на самом деле она горевала о том, что мамаумирает…

Последний день занятий в школе пришелся на девятое июня. Лизнадела одно из новых платьев, которые Руфь купила ей перед отъездом. Теперь оничасто разговаривали друг с другом по телефону, и Руфь развлекала ее забавнымирассказами о жителях Скарсдейла.

На этот раз Лиз сказала, что сама отвезет Джейн в школу, идевочка ответила ей радостным взглядом. Мама такая красивая и бодрая, у неебольшие глаза, и выглядит она совсем как раньше, только похудела, а завтра онипереберутся в Стинсон-Бич. Джейн с нетерпением ждала этого события. А сегодняпосле окончания уроков состоится праздник, все будут пить молоко и угощатьсяпирожными и печеньем, и бабушка Руфь помогла ей выбрать розовое платье и черныекожаные туфельки специально для этого случая. И Джейн вприпрыжку побежала кодноклассникам.

Войдя к себе в класс, Лиз тихонько притворила за собой дверьи повернулась лицом к своим ученикам. Все на месте, двадцать один человек,чистенькие сияющие личики, ясные глаза, солнечные улыбки. Лиз ни капли несомневалась в том, что они любят ее. И с такой же уверенностью знала, что самаих любит. Но сейчас пришло время попрощаться с ними. Она не смогла бы простовзять и расстаться с ними, исчезнуть, ни о чем их не предупредив. Лизповернулась к доске, нарисовала розовым мелком большущее сердце, и детишкизахихикали.

— Поздравляю всех вас с Днем святого Валентина,праздником любящих сердец. — Она чувствовала себя счастливой, и лицо еесветилось от радости. Ей удалось довести до конца очень важное для нее дело.Тем самым она сделала подарок своим ученикам, себе самой и Джейн.

— Сегодня не День святого Валентина! — крикнулБилли Хитчкок. — Сегодня Рождество! — Лиз рассмеялась: вечно онотпускает шуточки.

— Нет. У нас с вами сегодня День святого Валентина. И уменя появился удобный случай сказать вам, как сильно я вас люблю. — Лизпочувствовала комок в горле, но заставила себя справиться с ним. —Пожалуйста, постарайтесь ненадолго утихомириться. Я приготовила по «валентинке»для каждого из вас… а потом мы устроим свой собственный праздник перед тем, каквы отправитесь на общешкольный! — Это сообщение заинтриговало ребят, и вклассе воцарился небывалый для последнего дня занятий порядок. Лиз сталавызывать их по очереди к доске. Она вручила каждому по «валентинке», в которойговорилось об их успехах, достижениях и чертах характера, которые ей особеннопонравились. Она сумела напомнить всем без исключения о каком-нибудь отличновыполненном поручении, даже если речь шла лишь о том, чтобы подмести школьныйдвор, и о тех случаях, когда им довелось повеселиться вместе. Она украсилакаждую из открыток картинками, наклейками, сделав забавные надписи, которыеособенно полюбились ребятам, а те, слегка ошеломленные, возвращались на своеместо и тихо сидели, сжимая в руках «валентинку», словно бесценный дар. Ивпрямь бесценный: Лиз потратила не один месяц и почти все оставшиеся силы,чтобы смастерить их.