Работа на какое-то время вернула Лиз к жизни. Она любиласвоих учеников или, как она их называла, «своих детей». В этом году Лиз училаих только чтению. Математикой и прочими предметами с ними занималась Трейси.Школьная администрация во всем шла навстречу Лиз — известие, которое онасообщила им, ошеломило всех. Об этом не принято было говорить вслух, Лиз нехотела, чтобы о ее болезни узнала Джейн. Об этом должны были знать толькоучителя, но никак не ученики. Лиз прекрасно понимала, что на следующий годработать она уже не сможет, но была полна решимости довести класс до концаучебного года. Об этом она сказала и директору. Однако в марте слухи о ееболезни дошли и до учеников. Однажды Лиз заметила, что одна из ее ученицсмотрит на нее со слезами на глазах.

У Нэнси было четыре брата, она была известной всей школедрачуньей. Лиз одернула ей блузку и улыбнулась. Нэнси была на год младше Джейн,которая училась уже в третьем классе.

— Ты что — опять с кем-то подралась? Девочка согласнокивнула и, подняв глаза на Лиз, сказала;

— Я дала Билли Хитчкоку в нос. Лиз рассмеялась.Где-где, а уж в школе соскучиться было невозможно.

— И зачем же ты это сделала?

Девочка, немного помешкав и испуганно глянув на Лиз,ответила:

— Он сказал, что вы скоро умрете… А я ему на этоответила, что он противный жирный врун!

Нэнси заплакала, вытирая слезы грязными кулачками, и, сновавзглянув на Лиз, тихонько спросила:

— Ведь это не правда, госпожа Фаин, да?

— Давай немножко поговорим… Она придвинула девочкестул. Было время ленча, и в классе, кроме них двоих, никого не оставалось. Лизвзяла Нэнси за руку. Произошло именно то, чего она больше всего боялась.

— Ты ведь знаешь, что всем нам суждено умереть, верно?Она почувствовала, как напряглась рука девочки. Первый подарок, сделанный ейперед рождением Александра, Лиз получила именно от маленькой Нэнси. Это былмаленький шерстяной шарфик со спущенными то тут, то там петлями. Лиз оченьдорожила этим подарком. Нэнси вновь залилась слезами.

— В прошлом году умерла наша собака, но она быластаренькая… Папа говорит, если бы она была человеком, ей бы было лет стодевяносто. Но вы же ведь молодая!

Лиз рассмеялась:

— Как тебе сказать. Мне уже тридцать. Конечно, я еще нестарая, но, понимаешь… в жизни случается разное… Бог может забрать человека влюбом возрасте… Бывает так, что люди умирают, едва родившись… И еще… Когда тыумрешь — а это произойдет через много-много лет, — мы встретимся с тобойна том свете, слышишь? Я буду ждать тебя там…

Она почувствовала, как на глаза наворачиваются слезы. Ждатького-то там она совершенно не хотела. Она хотела жить здесь, жить вместе сБерни, Джейн и Александром.

Нэнси прекрасно это понимала. Заплакав еще горше, она обхватилашею Лиз своими ручками.

— Я не хочу, чтобы ты от нас уходила… Не хочу, чтобытебя не было…

Ее мать пила, а отец находился в постоянных разъездах. Еще сдетского сада Нэнси привязалась к Лиз, теперь же она могла ее потерять. Этобыло несправедливо. Лиз угостила Нэнси домашним печеньем и стала рассказыватьей о химиотерапии, которая могла помочь ей.

— Понимаешь, Нэнси, этого никто не знает… Я могу житьочень долго. Некоторые люди живут с этим годами… — Сама она на это не очень-тонадеялась, каждый день видя в зеркале свое отражение. Зеркала с недавних порстали ей ненавистны. — В любом случае, до конца учебного года я будуработать. Времени, как видишь, еще предостаточно. Можешь пока не беспокоиться.Договорились?

Крошка Нэнси Фаррелл послушно закивала головой и молча вышлаиз класса, держа в руках целую горсть шоколадного печенья.

В этот же день, когда они уже ехали домой, Лиз заметила, чтоДжейн ведет себя как-то необычно, у нее возникло ощущение, что дочь чем-тообижена. Всю дорогу Джейн смотрела в окно, когда же они подъехали к дому,пристально посмотрела на Лиз и спросила так, словно обвиняла ее в чем-тонедостойном или неприличном:

— Ты скоро умрешь, да?

Лиз остолбенела, поразившись вопросу. Она тут же поняла, ктов этом повинен. Это была все та же Нэнси Фаррелл.

— Все мы умрем, моя хорошая.

Лиз прекрасно понимала, что говорить с Джейн и говорить сНэнси — совсем не одно и то же. Она не была готова к этому разговору.

— Ты понимаешь, о чем я говорю… Эта… твоя химия… она недействует — так?

При слове «химия» девочка даже сморщилась.

— Ну почему же? Как-то действует.

В чем это проявлялось, Лиз и сама не знала. Это былоочевидно не только для нее, но и для всех остальных. Иногда она даже думала,что сеансы химиотерапии лишь вредят ей, ускоряя и без того скорую кончину…

— А вот и нет.

Девочка сказала это без тени сомнения.

Лиз оставила машину возле дома. Она так и продолжала ездитьна своем стареньком «Форде», который купила еще до того, как познакомилась сБерни. Она всегда оставляла свою машину возле дома, а в гараже у них стоялановенькая «БМВ».

— Детка, поверь, сейчас тяжело не только тебе одной… Яизо всех сил стараюсь держать себя в форме.

— Но тогда почему ты так плохо выглядишь? —Огромные синие глаза девочки внезапно наполнились слезами. — Почему тебене становится лучше? Почему?.. Нэнси Фаррелл сказала, что ты скоро умрешь…

— Можешь больше ничего не говорить, моя родная. —Она, обливаясь слезами, обняла Джейн, и та вдруг услышала, как хрипит у мамы влегких… — Не знаю, что тебе и сказать. Когда-нибудь все мы умрем… Возможно,отпущенный мне срок уже подходит к концу… Кто знает… В том, что рано или поздноэто должно было произойти, сомнений нет… С каждым из нас это может случиться влюбую минуту. На нас, к примеру, может упасть бомба, понимаешь?

Шмыгнув носом, девочка посмотрела в лицо матери.

— Лучше бы так и было… Я хочу умереть вместе с тобой.

Лиз сжала ее руку так, что Джейн стало больно.

— Замолчи! Никогда не говори таких вещей! Тебе еще житьда жить…

Но ведь и ей самой было всего тридцать…

— Почему это произошло именно с нами? Джейн задала ейтот же вопрос, которым они задавались все это время. Но никто, никто не могдать на него ответа.

— Чего не знаю, того не знаю… — еле слышно прошепталаЛиз.

В апреле Берни должен был принять окончательное решение —ехать ему в Европу или нет. В глубине души он надеялся на то, что Лизсогласится поехать вместе с ним, но особенно на это рассчитывать неприходилось. На путешествия у нее уже не хватало сил. Самое большее, на что онамогла отважиться, так это на поездку к Трейси в Саусалито. Она, как и прежде,ходила на работу, но теперь лишь два раза в неделю.