Огромный волдырь надулся посреди панциря, подернулся рябью и превратился в мужскую голову. Вслед за головой вытянулась жилистая шея. Показались плечи, обтянутые алой тканью. Чем больше человеческого тела вылезало из паучьего панциря, тем сильнее панцирь сплющивался, напоминая лопнувшую шину. Наблюдать за этим было противно, но до крайности любопытно, и Амина не могла отвести взгляд. Она еще ни разу не видела, как пауки-оборотни оборачиваются людьми, и хотя сама имела подобный опыт, но не знала, как это выглядит со стороны.

Через пару мгновений перед ней стоял коленопреклоненный атлет в алом кимоно, расшитом серебристыми узорами, и Амина порадовалась, что госпожа Киаохуи снабдила все паучье семейство специальными нарядами, иначе этот паук-оборотень был бы сейчас вообще без одежды. Мужчина протянул руки к Амине, приглашая ее спуститься с трона. Ее затрясло от мысли, что ей придется к нему прикоснуться. Публика ревела от восторга, женская половина повизгивала, а голос судьи звенел прямо у Амины в голове:

– Победителем турнира становится участник по имени Кианг! Это означает, что ему присваивается право первого супруга нашей новой Королевы! Приглашаю всех присутствующих на торжественную церемонию в храм Великой Праматери!

Атлет в красном сгреб Амину в охапку и поставил на ноги перед собой. Ее макушка не доставала до его квадратного подбородка, покрытого черной жесткой щетиной.

– Поцелуй! Поцелуй! – Казалось, мозг вот-вот взорвется от криков, грянувших внутри черепной коробки, а желудок исторгнет наружу все то, чем заботливо накормила ее Юнру этим утром.

– Награди же своего жениха поцелуем! – Голос Зэнзэн, приблизившейся к Амине, перекрыл все прочие голоса. Хозяйка игорного дома лукаво улыбалась, глядя на нее своими хитрыми лисьими глазами.

Атлет навис над Аминой, явно собираясь без ее согласия исполнить требование толпы. От него шел ужасный запах, какой бывает в пыльных углах с паутиной, полной дохлых насекомых. Но только запах атлета был в сто раз сильнее. Опасаясь, что ее вот-вот вывернет прямо на алый шелк его кимоно, Амина быстро клюнула «жениха» носом в колючую щеку и отпрянула от него на безопасное расстояние.

Разочарованный гул прокатился среди присутствующих.

– Я еще не вступила в права! – огрызнулась Амина, оборачиваясь к толпе и посылая ей свой мысленный ответ. —Порядочные девушки до свадьбы не целуются!

– Что ж, твое право… – Зэнзэн обняла ее за плечи и повела к крыльцу игорного дома. – А зря! На твоем месте я бы не стала отказывать такому красавчику. Ведь времени для поцелуев у вас будет не так уж много.

– Правда? И почему же?

– Потому что свои супружеские дела вам придется выполнять в паучьем облике. Ну а после того, как все у вас завершится, ты, вероятнее всего, съешь своего супруга, и целоваться тебе будет не с кем до тех самых пор, пока ты не произведешь на свет потомство и не высидишь яйца. В течение этого времени ты не сможешь обернуться человеком. Так уж мы, самки, устроены.

Амина непроизвольно согнулась пополам от жуткого спазма в желудке, и ее вывернуло на дорожку, усыпанную лепестками орхидей.

Глава 29. Дар

Над демоническим храмом вставало солнце, какое-то тусклое и бесцветное, словно больной, измученный серьезным недугом. Небесная синева пряталась под плотной серой дымкой, напоминавшей матерчатый полог, натянутый над игорным домом с обратной стороны. Каменная насыпь, пересекавшая пруд, розовела от цветов, ее специально украсили к началу церемонии. Амина подумала, что примерно так и представляла себе дорогу в ад, которую можно пройти только в один конец. Надежда на то, что после церемонии она выйдет из храма в сознании и в своем теле, совсем угасла к концу бессонной ночи. Скорее всего, ей суждено стать вечной пленницей, обреченной исполнять свое «великое предназначение».

Все обитатели паучьего притона выстроились вдоль берега пруда. Кианг стоял рядом и крепко держал Амину под руку. В другой руке он сжимал пышный букет орхидей – для Великой Праматери. Точно такой же он только что преподнес Амине, но она тут же выронила его, почувствовав приступ дурноты, вызванный приторным цветочным запахом. Цветы упали к ее ногам под недовольные возгласы присутствующих, часть стеблей скатилась в пруд и закружилась в мутной воде. Зэнзэн холодно улыбнулась и жестом приказала всем утихнуть, а затем принялась вещать что-то пафосное. Приступ дурноты все не отпускал Амину, и она не вникала в торжественный монолог домоправительницы, ее сознания достигали лишь обрывки фраз:

– От всего нашего рода… великий и долгожданный праздник… таинство передачи Дара… достойная преемница… великое чудо… в добрый путь!

Грянули аплодисменты, знаменуя окончание поздравительной речи. Рука Кианга легла на плечо Амины. Он притянул ее к себе, явно пытаясь поцеловать, но она яростно вывернулась. «Жених» обескураженно заморгал и вновь подался к ней, намереваясь повторить попытку. Амина уже собиралась было нырнуть в пруд и немедленно утопиться, но вмешалась Зэнзэн и посоветовала Киангу отложить свои ухаживания до того момента, когда их оставят в храме одних, тем более что это произойдет уже совсем скоро. Тот смиренно пожал плечами и, стиснув локоть Амины, поволок ее вперед по насыпи. Удивительно, что он так спешил, понимая, какая участь ему уготована, ведь наверняка знал, что по традиции вскоре после женитьбы мужья становятся обедом для своих жен. Конечно же, Амина не собиралась его поедать, но это сейчас. О том, что с ней станет после принятия Дара, думать было страшно.

И все же Амина продолжала покорно идти рядом с Киангом. Она впала в какое-то странное состояние, словно бы часть ее сознания смирилась с неизбежным и нашептывала ей: «Нет смысла бороться, такова твоя карма». Пока что это была очень крошечная часть сознания, но отравленные мысли быстро расползались дальше и звучали все громче. «Здесь твой дом, твоя семья. Ты такая же, как они. Они такие же, как ты. Никто во всем мире не сможет полюбить тебя, кроме них. Никому и нигде ты не будешь нужна, ты для всех – чудовище, и только с ними ты почувствуешь себя нужной. Ты станешь их королевой. Они будут почитать тебя. Они будут на тебя молиться. Разве плохо? Разве не этого ты всегда хотела? К тому же это твоя карма! Ведь сама судьба привела тебя сюда».

Запах пыли и паутины хлынул из распахнутых дверей храма, окутал Амину и словно впитался в нее, перестал быть чужеродным. Амина понимала, что сдается еще до начала боя. Это потому, что она потеряла веру в