Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Лен… – Я подхожу к Ленке, нащупываю в темноте её руку. – Это правда?
– Что, правда? – Ленка резким движением вырывает руку, да и голос её тоже не оставляет сомнений: Ленка на меня сердится…
– Ну, всё это… Сколько меня не было?
– Слушай, перестань, а! – произносит Ленка злым срывающимся шёпотом. – Перестань ломать комедию! И, вообще, ты можешь отсутствовать сколько угодно и с кем угодно, мне это глубоко безразлично! Понял?!
И, отойдя от меня, Ленка демонстративно останавливается рядом с Витькой.
Но меня это пока не волнует даже, вернее, волнует, но…
Есть кое-что, что волнует меня гораздо сильнее.
Неладное, ох, неладное что-то творится со временем в пещерке этой чёртовой!
– Так мы пойдём или ещё час тут торчать будем?! – взрывается, наконец, Наташа. – Как дети, ей богу!
– Жорка, – говорю я. – Ты где?
Он подходит.
– Сколько на твоих золотых?
Я свечу ему фонариком.
– Три часа уже, – с некоторым даже удивлением говорит Жорка. – Ну, ни фига себе!
– Понятненько! Ну а на моих… – Я освещаю свои часы. – Стоят! Вот чёрт! И ровно полчаса назад остановились!
– А мои – почти час назад, – слышится прямо над ухом голос Лерки. – А ты не верил!
На этот раз я более чем внимательно прислушиваюсь к её словам. Только вот как мне и остальных убедить, что не вру я и не ошибаюсь? И, в первую очередь, Ленку. Вновь вбила себе в голову, что я и дура эта рыжая…
– Так мы пойдём или нет?!
– Сейчас!
Я предпринимаю последнюю попытку разъяснить ситуацию.
– Ребята, я ведь действительно отсутствовал всего-то минут пять-десять, не больше!
Всеобщее молчание было мне единственным ответом, и я понял, что не убедил их ни в чём.
– Вы что, считаете, что я вру?
– Ну, тогда выходит: врём мы все, – отзывается из темноты невидимый Витька. – Тут, старичок, или – или…
Я чувствую, физически почти ощущаю, что Ленка стоит сейчас совсем рядом с ним. Возможно, он даже обнимает её за плечи…
– Да ладно тебя, Сань! – примирительно говорит Сергей. – Правда, идти надо…
– Но хоть ты то мне веришь?! – я срываюсь на крик. – Или тоже, как все?!
Сергей ничего не отвечает.
– Я не знаю, сколько тут у вас прошло времени, но я отсутствовал минут десять, это самое большее! Десять минут, а никакие не полчаса, понятно вам?!
– Да никто не говорит, что ты врёшь! – это снова Витька. – Ты просто сам запутался…
Где-то позади меня насмешливо и даже злорадно хмыкает Лерка.
– Ладно! – Я перебрасываю фонарик в левую руку. – Не верите, ну и чёрт с вами! Пошли!
И мы пошли к выходу.
Я решаю ничего никому не пытаться объяснять, доказывать… Пока, во всяком случае. Единственное, что я хочу сейчас – выбраться поскорее из пещеры этой дурацкой. На солнышко выбраться, на свежий воздух…
И ещё предчувствие какое-то неосознанное, но очень нехорошее, шевелится беспокойно в моей груди…
Выбраться бы отсюда! Поскорее выбраться бы!
Скелеты эти…
Непонятные шуточки со временем…
Да и сама непонятная пещера эта возле самого города…
Господи, выбраться бы из неё поскорее!
Из стихов Волкова Александра
Желтеющая боль травы
в осеннем поле,
вязком поле…
Не поднимая головы
пройду
по этой жёлтой боли.
Она огромна и нема
перед
грядущими снегами…
И кажется: земля сама
от боли
стонет под ногами…
* * *
Мы идём молча. Даже Витька притих, и только хлюпает под ногами противная липкая грязь, да срываются откуда-то сверху за шиворот обжигающе-холодные капли…
Хлюп-хлюп…
Кап-кап…
И снова, и снова… И до бесконечности…
А по сторонам всё те же, до смерти надоевшие нам стены, всё та же липкая, белёсая плесень на них. Мы словно и не идём – мы просто топчемся на месте. Или это время само остановило свой бег…
Хлюп-хлюп…
И летит за шиворот очередная холодная капля.
И лишь узенький лучик света нервно выплясывает впереди нас. Он явно потускнел, этот лучик, или мне это кажется только…
Господи, скорее бы солнце!
Сколько же мы идём уже? Час? Два? Конца, кажется, не будет холодным, липким этим стенам…
Почему, ну, почему мы так долго идём?
И мне не кажется: луч фонарика явно потускнел за последнее время. И, вообще, я только сейчас осознал, только сейчас дошла до меня вся авантюрность нашей этой затеи. Соваться в огромную такую пещерищу с одним-единственным фонариком! А что, если он вдруг возьмёт да и откажет в самый неподходящий момент! Нет, всё-таки, как бы не относился я к Лерке этой рыжей, но хорошо уже то, что имеется у неё запасной фонарик…
Хлюп-хлюп… (Хлюпает под ногами невидимая грязь.)
Кап-кап… (Непрекращающийся холодный душ сверху.)
И не уходит, растёт тревога…
Прошло ещё что-то около часа.
– Всё! – решительно заявляет Наташа. – Хватит с меня! Вы как хотите, а я больше не могу! Сил моих больше нет!
– Привал! – командует Сергей. – Садимся!
– Куда? – довольно ядовито осведомляется Витька. – В грязь?
– Ну, не везде же тут грязь, – резонно замечает Сергей. – Сань, посвети-ка направо.
Я шарю лучом фонарика, отыскивая более-менее сухое местечко. Наконец, нахожу искомое, и все мы почти бегом устремляемся туда…
Ну, до чего же приятно сесть, прислонившись спиной к холодной липкой этой стене и вытянув гудящие от неимоверной усталости ноги. И не думать… ни о чём, вообще, не думать…
Только вот не получается так, чтобы не думать…
Я с тревогой смотрю на явно потускневший луч фонарика. Чёрт! Лерка Леркой, но и экономия тоже не помешает. Ведь если мы останемся совсем без света, тогда…
Щёлкнув выключателем, я явственно представил себе это самое «тогда». Темнота была, что называется, абсолютной.
– Ты чего? – сразу же слышится недовольный Витькин голос. – Темно же!
– Потерпишь! – говорю я. – Батарейки садятся, не видишь, что ли! Ещё неизвестно, сколько нам топать осталось…
– Немного, – говорит Витька, не совсем, правда, уверенно. – Уже немного.
– Хотелось бы верить…
Некоторое время мы сидим молча.
– А что, если мы… – начинает вдруг Ленка, но, так и не закончив фразы, умолкает. Но нам и без этого ясно, о чём она только что подумала. И не думаем ли все мы об этом же подсознательно, всячески отгоняя от себя навязчивые эти мысли.
– Допрыгались! – мрачно ворчит Жорка, сидящий где-то совсем рядом со мной. – Говорил вам…
– Ничего! – успокаивает нас (а, может, и себя самого) Витька. – Придумаем что-нибудь!
– Да уж! – произносит Наташа с глубоким презрением в голосе. – Уж ты придумаешь!
Справа чиркнула
