Шрифт:
Интервал:
Закладка:
И вновь всему виной Лерка эта чёртова!
– Кто-нибудь! – слышится из темноты её голос (легка на помине!). – Дайте сигаретку!
– Пожалуйста! – отзывается Витька. – Так ты куришь всё-таки?
– По пятницам.
– Понятно.
Снова чиркает спичка… и снова всё вокруг погружается в мрак…
Лишь красноватые точки трёх сигарет…
Лишь тяжёлое злое молчание семи человек…
Лишь барабанная дробь мерно срывающихся сверху капель…
Я встаю.
– Всё, хватит! Шлёпаем дальше!
И мы «шлёпаем» дальше.
И вновь тянуться справа и слева однообразные белёсые стены. И вновь мы будто идём по кругу, будто, вообще, на месте одном топчемся, столь неизменен и постоянен унылый этот пейзаж. И я с тревогой смотрю на быстро тускнеющую полоску света перед собой, стараясь не думать о том, что же будет, если вдруг она…
А что будет? Ничего не будет, потому, как запасной имеется.
Хлюп-хлюп! (Слышится под ногами.)
Кап-кап! (Срываются сверху тяжёлые капли.)
И быстро, так быстро тускнеет узенькая полоска света впереди…
А потом эта полоска уткнулась вдруг в сплошную каменную стену. Это был тупик.
Какое-то время мы лишь молча и ошалело смотрим на него. Мы отказываемся верить глазам, мы словно оцепенели все от неожиданности…
Хотя, если уж быть откровенными до конца, такая ли эта неожиданность? Для меня, во всяком случае.
– Всё, пришли! – объявляет Жорка, длинно и смачно выругавшись при этом. – А теперь куда?
– Назад, куда ж ещё!
Пришлось поворачивать обратно. Настроение, и так не шибко высокое, резко упало.
– Ничего! – пытается расшевелить нас Витька. – Подумаешь, заплутали чуток! Зато такое приключение раз в жизни бывает! Вот проголодаемся и бросим жребий, кого первого слопать.
– Если не кончишь трепаться – вполне обойдёмся без жребия! – тоном, не предвещающим ничего хорошего, пообещала Наташа. – Намёк уяснил?
Витька намёк уяснил и скользкую эту тему, естественно, сразу же переменил. Впрочем, поняв, что расшевелить нас вряд ли удастся, он просто-напросто замолчал и дальше мы все шли молча…
Хлюп-хлюп – хлюпает под ногами невидимая липкая грязь. Хлюпает и, одновременно, смеётся над нами, как смеются над нами неугомонные эти капли, как смеётся над нами белёсая плесень стен. И, кажется, сама пещера тоже смеётся-хохочет над семью простаками, так нелепо и глупо попавшими в расставленные для них сети…
И быстро, прямо на глазах моих тускнеет впереди нас узкая путеводная световая полоска.
Я иду не оборачиваюсь, затылком ощущая тяжёлое прерывистое дыхание остальных. Мы все чёртовски устали, и я тоже чёртовски устал…
Но надо идти дальше. И все мы, даже Наташа, хорошо это понимаем. А потому всё идём, идём, идём…
Время словно остановило свой бег. Сколько же часов, дней, лет мы уже идём так? Я совершенно потерял счёт времени, я, вообще, потерял всякую способность соображать здраво…
Стоп!
Еле различимый луч фонарика вновь утыкается в сплошную каменную перегородку. Ещё один тупик?
Пришли…
– Но ведь этого быть не может! – кричит почти в истерике Наташа. – Мы же никуда не сворачивали… мы же даже не встретили ни одного бокового ответвления, когда назад шли!
Это действительно так, и это действительно странно. Но что мы можем поделать?
Только идти. Идти, пока есть силы.
И мы вновь поворачиваем назад и вновь идём неизвестно куда.
А потом отказали батарейки. Резко и как-то сразу.
И полная темнота вокруг…
– Ну, вот и всё! – как-то обречённо бормочет Жорка за моей спиной. – Вот и допрыгались!
Но я то знал, что это ещё не всё.
– Лерка! – говорю я в темноту. – Чего ждёшь? Включай!
Лерка ничего не отвечает. Снова потерялась, что ли?
– Лерка! – повторяю я, уже куда громче. – Ты что, не слышишь?
– Саша, извини, пожалуйста! – Голос Лерки какой-то жалобный, убитый… вроде, как и не её голос вовсе. – Я тогда… ну, словом, пошутила неудачно. Он не работает.
Некоторое время я молчу, с трудом осознавая смысл только что услышанного. Потом он, смысл этот, обрушивается на меня всей своей тяжестью.
«А вот теперь действительно всё! – молнией проносится в голове. – Теперь действительно допрыгались! Довыделывались, одним словом, Колумбы сопливые!»
– Ты извини, Саш!
Мне хочется разорвать её на несколько тысяч маленьких рыжих обезьян, дуру эту безмозглую. Хотя… в чём, собственно, она виновата…
А может…
– Может, там лампочка перегорела? – с последней надеждой спрашиваю я. – В моём фонарике лампочка исправная. А в твоём батарейка какая?
– Там нет батарейки… – Лерка судорожно всхлипнула и вдруг разревелась во весь голос. – Он совершенно по-другому устроен…
«Ну, вот и кранты! – машинально подумалось мне, и я даже сам удивился олимпийскому своему спокойствию. – Сбегали ребятишки на минуточку пещерку посмотреть. И что же нам теперь делать-то?»
Вокруг была темнота, вязкая, сплошная, абсолютно непроницаемая темнота.
Интересно, а может ли быть ещё темнее?
Отступление
Профессор
Он и сам не мог сказать конкретно, что же его всё-таки разбудило. Скорее всего, ничего конкретного. Проснулся и всё тут…
Некоторое время профессор лишь лежал, молча и неподвижно, внимательно вглядываясь в яркий и до неправдоподобия огромный лунный диск в деревянной рамке окна.
«Неужели, это луна меня разбудила, – подумалось вдруг профессору. – Или нет, луна тут не при чём… тут что-то другое…»
Что-то важное случилось вчера… вчера вечером…
Нина!
Профессор, чуть повернув голову, посмотрел влево.
Нина спала, как спят дети, уютно свернувшись калачиком и засунув руки под подушку. Одеяло почти сползло с неё, и профессор, осторожно приподнявшись на локте, вновь вернул одеяло на прежнее место. Потом он сел, привычно взглянув на светящийся зеленоватый циферблат часов.
Господи, три часа всего! Впрочем, и трёх ещё нет…
Ярко светила луна за окном, заливая своим серебристо-голубоватым светом всю комнату без остатка. И волосы Нина, в красивом беспорядке разбросанные по подушке, тоже, казалось, отсвечивали серебром…
Профессор вздохнул и вдруг, с немалым даже удивлением, обнаружил в правой своей руке сигарету.
«Вот это здорово! – невольно подумалось ему. – И главное, не помню даже, когда и достать-то успел эту гадость! И ведь, что удивительно, прекрасно знаю, что вредно, могу даже без всякой подготовки двухчасовую лекцию прочитать о вреде никотина, о радиоактивном полонии, смолах канцерогенных разных… а вот бросить… Или всё же стоит ещё разок попробовать? Ну, для начала, скажем, хотя бы как-то ограничить суточную норму.
