Маленькая царевна, сделавшая не по-женски мужественный выбор…

Редкая цепочка лучников мокши выступила вперед, прикрывая немногочисленных копейщиков и основную массу топорщиков в центре малой рати, а два небольших отряда конных воев встали на ее крыльях. Опытные дружинники инязора и личные телохранители самой Нарчатки замерли позади пешцев — они ударят там, где будет сложнее всего, когда настанет скорбный час последней схватки…

Батый с ненавистью и презрением смотрел на жалкую горстки мокши, посмевшей встретить его орду в поле! Пожар ярости, вспыхнувший в его сердце при первом известии о мятеже булар, лишь все сильнее разгорался с каждым днем из-за собственного бессилия и неспособности одним махом покарать тех, кто нанес удар ему в спину! Но старый лис Субэдэй, чудом вырвавшийся со своими урянхаями из лесов эрзи и едва успевший уйти от удара орусутов из Улайтимура, потеряв при этом несколько сотен нукеров, прикрывших его отход, был, как всегда, прав… Мертвые не смогут отомстить — а живые, накопив ярость и усилившись, еще как смогут! Поэтому Батый, никогда не позволявший взять верх чувствам над разумом, когда речь шла о действительно важных решениях, увел монголов из Булгара, увел, не рискуя дать решающей битвы объединившимся каганам орусутов и бекам булар. Нет, он увел орду, спасая жизни уцелевших нукеров — и обрушил свой гнев на предателей мокшан, приказав монголам убивать всех, от мала до велика! Так он надеялся усмирить пожар ненависти в своей груди — но он все не стихал, требуя лишь больше крови и слез монгольских жертв… А сейчас, наблюдая, как изготовились к битве предатели, кои, по разумению ларкашкаки, должны были лишь трусливо ютиться в крепости, страшась высунуть нос за ее стены, он разъярился еще страшнее! Как ни странно, именно смелось врага стала причиной его негодования — ведь предатель просто не может быть храбрым! А эти все же решились дать бой…

И вот сейчас, справившись, наконец, с собственным горлом, до того сдавленным тисками праведной ненависти, вождь «западного похода» гневно закричал, даже практически завизжал, плюясь и выдавливая из себя членораздельные слова:

— Вперед! Вперед!!! Убейте все их, рубите их головы, не смейте дать пощады предателям!!! Лишь царевну — царевну приведите живьем!!! Я сам вгоню деревянный кол промеж ее ног — и спущу шкуру еще с живой, чтобы отправить в дар ее изменнику-отцу!!! Вперед!!!

Воля ларкашкаки — закон. И потому нукеры тумена Берке первыми устремились на мокшу, против своего обыкновения атакуя в лоб, без продолжительного обстрела лучников, без смертоносных «хороводов», подолгу кружащих всего в нескольких десятках шагов от врага... Впрочем, вдвое превосходя предателей числом, темник также начал обхватывать их крылья двумя отдельными тысячами всадников…

Сделав два, в лучшем случае три выстрела по накатывающей тьме поганых, пали все лучники мокши — пали от летящих в ответ монгольских срезней, пали не сойдя с места, не попытавшись найти спасения за щитами соратников… Устремились навстречу татарам крошечные по сравнению с ворогом отряды всадников, смело ударив в лоб — и ненадолго задержав нукеров Берке, пытающихся обхватить пешцев… Врезались в щиты мокши покоренные кипчаки, погибая на стальных наконечниках копий — и одновременно с тем тараня единственный ряд копьеносцев, пробивая в нем широкие «просеки»… Завязли следующими за ними монголы в рядах топорщиков — а первые сотни степняков уже вклинились между отчаянно бьющимися всадниками-витязями и намертво вставшими ополченцами. И навстречу им, разделившись надвое, устремились отборные дружинники Инязора, верные телохранители Нарчатки…

Сама царевна осталась под защитой всего лишь десяти избранных воев, так и не позволив сжимающему сердце страху овладеть собой, развернуть быстроного скакуна и искать спасения в бегстве… Лишь бледные, вытянувшиеся в полоску и крепко сжатые губы да расширившиеся зрачки выдают глубину охватившего ее ужаса — ужаса, так и не сломившего храбрую дочь инязора!

Но и ей, и каждому ратнику мокши, и каждому монгольскому нукеру совершенно очевидно то, что яростная схватка вскоре кончится. И тогда на поле останутся лишь тела павших защитников племени, сполна выполнивших свой святой долг, да трупы неудачливых захватчиков…

Но в тот самый миг, когда знамя Пуреша рухнуло наземь вместе с пронзенным стрелой знаменосцем, а монголы, истребив немногочисленных всадников врага, принялись стремительно охватывать вдвое сократившийся отряд ополченцев, замыкая вокруг его губительное кольцо окружения… В этот самый миг в тылу орды Батыя вдруг во множестве заревели турьи рога русских дружинников.

Русь явилась на поле боя!

Так и не дождавшись появления врага, мы отправили вперед небольшой разъезд, вскоре вернувшийся с поразившей нас и одновременно обрадовавшей вестью: на месте стоянки татар обнаружилась жуткая бойня! И подавляющее число убитых — булгары… Ожидать появления ворога было просто глупо — судя по числу убитых, тумен Субэдэя разом сократился на треть! Лично я объяснил себе произошедшее тем, что в Булгаре вспыхнуло восстание — как я на то и рассчитывал! — и Старый лис успел узнать о нем ранее покоренных…

Последующее преследование врага не дало никакого результата — у нойона по итогам вышло два дня форы, и даже стремительно продвигающиеся вперед разъезды черниговских ковуев не смогли нагнать урянхаев. Правда, как позже выяснилось, Субэдэй едва не попал под удар рати базилевса, следующей с севера — но Юрий Всеволодович вполне обоснованно не стал атаковать с ходу, постаравшись разведать, с кем столкнулся и какие у противника силы. А когда стало понятно, что силы эти невелики, было уже поздно — перебив в нескольких жестоких стычках арьергард врага, прикрывающий отступление тумена и сумевший увести преследователей в сторону, базилевс уже не смог нагнать хитроумного темника.

На Булгар мы выступили через несколько дней — объединившись с беками и дав небольшой отдых рязанской рати, остро нуждавшейся в нем после продолжительного перехода. Да и владимирским воям передышка не помешала — а сыновья последнего эмира Волжского Булгара успели за это время увеличить свою рать до десяти тысяч всадников! Но когда это огромное и я бы сказал, довольно громоздкое войско добралось до зимней ставки Батыя, нас встретили лишь уже остывшие угли на черном пепелище…

Татары покинули страну без боя. Но как потом выяснилось, причиняя максимальный ущерб на своем пути, докуда смогли дотянуться. А ведь дотянуться, учитывая общую мобильность монголов, рискнувших двигаться без обоза и выживающих за счет тотального грабежа, поганые смогли до многих еще не до конца опустошенных поселений, оставляя после себя лишь очередные пепелища.

И исклеванные воронами обезображенные трупы своих жертв…

Когда до беков дошли вести о страшном бедствии, обрушившимся на их народ, горячие наследники эмира Булгара вознамерились тотчас отправиться вдогонку. Однако все понимали, что собственно булгарскую рать, состоявшую в основном из ополченцев-субаши и лишь незначительного числа профессиональных воинов-бахадиров монголы разобьют и не заметят. Рисковать же собственными конными дружинниками в бою с элитными тургаудами никто из князей не стремился…