— Как себя чувствует Мария Михайловна? — спросилая, чтобы переменить тему, потому что молчание наше неприлично затягивалось.

Карамазов погрустнел и сказал, что Мария Михайловначувствует себя плохо, а кто на ее месте чувствовал бы себя хорошо? Она потерялаединственного сына и невестку.

— Насколько я знаю, террористический акт был направленпротив Валентины, а Женя погиб случайно.

— Да, да, ужасная трагедия! — поддакнулКарамазов. — Это нелепица, случайное стечение обстоятельств.

Я посмотрела на него в смятении — ведь я слышала уже этуфразу, сказанную тем монотонным голосом по телефону. Неужели? Я опустила глаза,чтобы Карамазов ни о чем не догадался, он и так уже смотрел на меня сподозрением.

— Извините, Николай Петрович, мне пора наработу. — И я помчалась прочь от этого места, чтобы хорошенько подумать подороге на работу обо всем. Кириллу я позвоню позднее, хотя такой разговор лучшепровести не по телефону.

Весь день на работе я была сама не своя, меня преследовалиужасные мысли. Неужели, неужели это все Карамазов? Звонил мне этим ужаснымголосом, угрожал… Шантажировал Аськой, подлец! И ведь все сходится, ведь, идя вкафе, мы с Аськой встретили именно его, и все время он попадался на моем пути,все время следил за мной. Что-то еще не давало мне покоя, какая-то мысль смутнобрезжила в мозгу, даже голова заболела. Это было похоже на навязчивый мотив,который звучит в голове, но вслух напеть его никак не можешь, и от этого оченьнеприятно. Я села в уголок, включила компьютер и стала усиленно вспоминать,дело было во вчерашнем сне, у него была какая-то связь с сегодняшней встречей сКарамазовым. Значит, опять я бегу по лестнице, вижу незапертую дверь квартирыВадима, вхожу, не задерживаясь в прихожей, останавливаюсь на пороге, пораженнаяоткрывшимся мне зрелищем — замученный человек привязан к креслу. Дальше вместотого, чтобы бежать из этой квартиры, я совершаю идиотский поступок — хочуподойти к нему поближе, чтобы помочь, если он еще жив. Я делаю неуверенный шагвперед, спотыкаюсь обо что-то и лечу вперед. Перед моим мысленным взором такясно встало все, случившееся в квартире на Некрасова, что наконец-то до менядошло все. Я встала и набрала номер Кирилла. Опять у него было занято. Куда жеидти — прямо в милицию? Ладно, дадим Кириллу еще один последний шанс.

— Миша, мне надо уйти, — сказала я не терпящимвозражений тоном.

Он так удивился, что ничего не сказал. Как ненормальная, явыскочила на улицу, поймала первого попавшегося частника и назвала адресКирилла. Если его не будет дома, пусть пеняет на себя. У меня уже лопнулотерпение.

Как видно, Кирилл был в прихожей или увидел меня в окно,потому что открыл дверь сразу же, не успела я позвонить. Я влетела как вихрь, вмаленькой прихожей было тесно, поэтому, чтобы затормозить, мне пришлосьсхватить Кирилла за плечи.

— Ты зачем здесь? — отшатнулся он.

Я вспомнила, какое у него вчера было несчастное лицо, когдая ушла от него, как он думал, к пьяному Игорьку, и решила, что он сердится завчерашнее. Но какое это имело значение, когда я знала имя убийцы Вадима?

— Кирилл, я все знаю, это Карамазов.

— Что ты знаешь?

— Я вспомнила, я все вспомнила! Это он говорил теммерзким голосом, и он убил Вадима!

— Что? — заорал он.

— Да-да, Кирюша, милый, послушай, я знаю, ты мне неверишь, думаешь, что я не в себе, но послушай, послушай скорее…

Я рассказала ему свой сон, вернее, это был не сон, авоспоминание, как я шагнула туда к Вадиму, стараясь разглядеть и помочь, еслиможно, как споткнулась о деревянную резную трость с трогательной галошкойвнизу, чтобы не сильно стучала.

— И по голове меня он потом стукнул тоже этой палкой!

— Не может быть! — задумчиво проговорилКирилл. — А хотя… Значит, он тогда в воскресенье утром отправился туда кВадиму, чтобы проследить. Где тот живет, он уже давно знал, он все знал.Дождался, пока уйдут бандиты, потом пошел туда сам, чтобы поразнюхать. А Вадим,очевидно, очнулся и попросил у него помощи, стал кричать… Тот испугался, чтолюди услышат, ну и выстрелил в него со страху. А потом ты пришла, он решил тебяподставить. Сфотографировал рядом с трупом и бросил там без сознания. Самслинял, а тебя нашли вернувшиеся бандиты. Видят — тот уже покойник, может, тычто знаешь — и забрали тебя на дачу.

— Как в машине ехали, я помню!

В это время зазвонил телефон. Кирилл махнул мне рукой —подожди, мол, — и бросился к аппарату. Он не снял трубку, а нажал какую-токнопку, и в комнате громко зазвучал слишком хорошо мне знакомый тусклыймеханический голос:

— Надеюсь, мне нет нужды представляться?

— Опять вы! — закричал Кирилл. — Какого чертавам от меня надо?

— Наше дело еще не закончено, — проскрипелголос, — мне надо получить от вас одну вещь…

— Какую еще вещь — мы так не договаривались!

— Это не важно, как мы договаривались, важно то, что спомощью вашего плана произошло ограбление квартиры коллекционера и дваубийства.

Услышав такие слова, я дернулась было, но Кирилл свирепопосмотрел на меня и показал здоровенный кулак. Я закрыла рот рукой, чтобы незаорать.

— Так вот, повторяю, или вы отдаете мне эту вещь, иликомпетентным органам станет немедленно известно, что сигнализацию в квартиреколлекционера делал Кирилл Михайлов, он же сделал для злоумышленников планразмещения датчиков, и на плане этом есть его отпечатки пальцев.

Уму непостижимо, я уже перестала что-либо понимать. ЧтобыКирилл связался с уголовниками, я не могла поверить, но тогда почему он такиспугался вчера, когда я застала его, можно сказать, на месте преступления. Ярешила послушать дальше.

— Хорошо, допустимая соглашусь, — осторожно сказалКирилл, — какие вы можете дать мне гарантии?

— Условия тут буду ставить я! — закричалголос. — А ты, щенок, будешь делать только то, что я тебе скажу. А теперьзапоминай инструкции, куда надо принести брошку.

Вот это да! Оказывается, эта злополучная брошка-паучок,из-за которой у меня было столько неприятностей, из-за которой опасностьугрожала моему ребенку, из-за которой я тряслась и не спала ночами, из-закоторой погиб Женя, — она у него! У этого монстра, у этого лживогочудовища! И он молчал и ни слова не сказал мне об этом, видя, в каком ясостоянии, и еще симулировал, подлец, сочувствие ко мне и какие-то чувства!

Этот жуткий монотонный голос начал долго диктовать емуинструкции, но я уже ничего не слышала. Хорошо, что передо мной не былозеркала, наверное, я выглядела так, что сама себя испугалась бы. Я не сталакричать, потому что у меня перехватило дыхание от злости. Но, дождавшись, когдаон положит трубку на рычаг, я тут же набросилась на него с кулаками. Он пыталсяувертываться от моих ударов и делал это, мерзавец, довольно ловко, еще бы —мастер спорта по самбо!