Увидел вылезающую из машины Анну и сам начал выбираться на улицу. Далось ему это нелегко. С силой опираясь на трость, вспотел, лицо покраснело, но от помощи водителя отказался. Встав на ноги, одернул распахнутое кашемировое полупальто, поправил кашне. Зашагал к Анне, которая стояла чуть в стороне, чтобы не смущать неуклюжего гостя.

– Анна Ивановна? – спросил Кадашов, впившись глазами в блондинку с короткой стрижкой.

– К вашим услугам. – Она ослепительно улыбнулась.

– Есть разговор, – буркнул Кадашов.

Прошелся по ней внимательным взглядом. Счел, что ноги у нее слегка полноваты, а во всем остальном дамочка тянула на пять с плюсом. К тому же не производила впечатления глупышки. С ней можно не ходить вокруг да около. Можно сразу приступать к делу.

Она указала ему на вход и легко пошла впереди. Он за ней едва поспевал. Но поспевал все же. Прошли просторным холлом с блестящим потолком. Потом свернули влево к офисным помещениям. Дверь кабинета Анны располагалась строго в центре. Секретарша отсутствовала. То ли не было в штате, то ли где-то гуляла. А может, была предупреждена и просто не светилась. Кабинет Анны был обставлен просто, но со вкусом.

Они вошли. Хозяйка сразу швырнула на руки водителю куртку и, капризно выворачивая губы, запросила кофе себе и гостю. Уселась за рабочий стол. Спросила у Кадашова с осторожной улыбкой:

– Итак, Павел Сергеевич, чем я могу вам помочь?

– Собственно, помощь мне не требуется, – ответил он, высокомерно подняв подбородок. – Мне нужна информация. От вас, Анна, мне нужна только лишь информация.

– Все, что в моих силах, Павел Сергеевич. Все, что в моих силах, – рассмеялась она будто бы с облегчением, но глаза сделались, как у потревоженной лани.

– Почему вы оплачиваете коммунальные услуги за квартиру моего бывшего охранника?

Она поспешила округлить глаза, наморщить лоб, даже губы подергала зубками. Но потом вдруг опомнилась и спросила:

– Это вы про ту квартиру, что на Университетской?

– Про нее, дорогая Анна Ивановна. Про нее. Рад, что вы не стали валять дурочку и вспомнили.

Он пытался говорить вежливо и даже мягко, но попробуй научись за неделю! Если всю жизнь только и делал, что отдавал приказы и не терпел возражений. Слова все равно выходили сухими и звучали хлестко, как удар кнута.

– Я… То есть моя бухгалтерия оплачивает коммунальные услуги за эту квартиру, потому что я ее арендую.

– Арендуете? – Кадашов раздраженно запыхтел. – И договор аренды имеется?

– Ой, ну о чем вы, Павел Сергеевич? Какой договор между своими людьми? Пришел знакомый, предложил квартиру снять на льготных условиях. А чего нет? Арендной платы никакой не платить, только коммуналка. Я и согласилась.

– А зачем?

– Ой, ну что значит – зачем? Не засвеченная хата еще никому не помешала. Дело молодое. Не домой же мне парней водить. Муж хоть постоянно в отъезде, сволочь, – буркнула она едва слышно, но так, чтобы Кадашов услыхал, – но в доме у него всегда свои глаза и уши имелись и имеются. Все сливают.

– А о квартире, за которую поступают платежи со счета вашего клуба, он не знает?

Анна промолчала и сделала вид, что роется в ящике стола. Потом выпрямилась, глянула на гостя.

– Хотите сказать, что он мою бухгалтерию проверяет? Ха-ха! Это мой бизнес. Только мой! И он носа сюда не сунет без моего ведома.

– Понятно. – Кадашов глянул на дамочку, улыбнулся нехотя. – Простите, забыл. Как, вы сказали, имя того человека, который вам квартиру сдал?

Он несколько раз звонил Петри, но упрямый старик не брал трубку. Видимо, сильно разозлился на странного русского. Устинову было известно, как старик его называет за глаза. Лилия рассказала. Когда они бродили по острову в поисках объектов, способных вызвать интерес у русских туристов. Объект нашелся только один, и тот вряд ли способствовал бы массовому наплыву туристов. Любопытство он вызвал, но только у Устинова. Это был длинный высокий забор, за которым находилась частная, хорошо охраняемая территория. С этой территории время от времени взлетали вертолеты. Туда же время от времени и садились. Устинову страсть как хотелось попасть на территорию, но ни повода, ни возможности не представлялось. И когда в муниципалитете он осторожно завел об этом разговор, разговор этот тут же был скомкан. Петри рассказал ему немного больше, чем все остальные. Но это лишь вызвало еще большее любопытство.

Он снова набрал старика. И снова вызов остался не отвеченным. Он походил по номеру и остановился возле окна. Кажется, непогода выдыхалась. Прибой, накануне в бешенстве молотивший о скалу, на которой громоздился отель, сегодня поутих. В ненастном свете дня море напоминало гигантских размеров шелковое одеяло. Оно морщилось, поднималось складками – высокими, тяжелыми, и тут же лениво опадало. Шторм утихал.

Завтра еще будет волна. Послезавтра придет паром. У него два дня, чтобы все изменить. Два дня, чтобы уговорить Лилию вернуться в Россию. Только как? Заставить ее поверить в благосклонность Кадашова весьма сложно. В нее и сам Устинов не совсем верил. Но он точно знал, что здесь ему защитить ее будет гораздо труднее, чем на Родине. Там он ее спрячет. А потом что-нибудь придумает.

Если она останется здесь, то Кадашов может прислать за ней полицию. То, что он позвонил ему бессонной ночью и размякшим голосом попросил присмотреть за девчонкой, еще ничего не значило. Настроение у хозяина менялось, как погода на этом острове. Что-то щелкнет у него в голове и он пришлет сюда полицейский конвой. И тогда у Сергея просто не останется шансов ее спасти от него.

Если не навредит Кадашов, то Смолянский получил на ее счет четкие указания. Какие именно, можно только догадываться.

И именно поэтому ему нельзя медлить.

– Алло, Татьяна, это вы?

Он даже не узнал ее по голосу, таким безжизненным он зазвучал в телефоне.

– Я. Сергей? Вы?

Ему показалось, или она всхлипнула?

– Да. Это Сергей. Татьяна, нам надо встретиться. Срочно.

– А что случилось?! Что-то случилось, ведь так?!

Она почти задыхалась. То ли в самом деле его звонок застиг ее в тот момент, когда она плакала, то ли в ее голосе звучал страх.

– Нет, пока ничего не случилось. – Устинов уже стоял на пороге номера и пытался втиснуть ступни в высокие зимние сапоги на толстой подошве. – Мне просто надо с вами встретиться и поговорить.

– Поговорить, – эхом отозвалась она. Слабым эхом, почти затухающим. – О чем?

– Это важно. Я не могу сказать по телефону.

Конечно, он не мог говорить с ней по телефону! Его наверняка проверяли люди Кадашова. И запросто могли выложить ему их разговор в записи.

А он собирался ее от него предостеречь. И хотел попросить ему довериться. И собирался заверить ее, что, если она ему доверится, у нее все будет хорошо. Может, и не сразу по возвращении в Россию, но у нее все непременно наладится. И он поможет ей. Даже если тем самым он предаст доверие Кадашова.