а шутил ещё реже и менялся в лице всякий раз, когда звонил телефон. Особенно, если на том высвечивался незнакомый номер. В такие моменты звонок он обычно сбрасывал, а свой айфон убирал в карман с самым мрачным видом.

– Кто-то шантажирует твоего отца?

Они сидели в аудитории в перемену между химией и биологией. Синяки с его скул почти сошли, и Агата не без удовольствия водила большим пальцем по щеке своего кавалера.

– Нет.

– Тогда, может быть, кто-то шантажирует тебя?

Данил дёрнул плечом и прикрыл глаза. Губы у него стали тонкими, как нить в Алиной вышивке. Агата пяткой чувствовала, что с ним происходит что-то не то, но он никак не хотел с ней этим делиться.

– И меня нет. С чего ты взяла?

– Ты вздрагиваешь, когда телефон звонит. – Агата потянулась за гаджетом, но Данил перехватил её руку.

– Тебе показалось. Всё хорошо. Просто названивают все, кому не лень. То из банка, то из страховой компании. Как только мне исполнилось восемнадцать, я стал жутко всем интересен. Меня прям колотит от этого.

Агата похихикала. Данил обнял её, склонил голову к себе на плечо и поцеловал в макушку. Несколько минут она просто наслаждалась тишиной и его объятиями.

– Пойдём сегодня в «Блинную».

– С чего это тебе туда понадобилось?

– Надо успевать, пока пускают, а то мама постоянно пугает тем, что все кафе скоро закроют.

– Хорошо.  Давай сходим в «Блинную».

На уроках Даня вёл себя обычно. Звёзд с неба не хватал, но по мере возможностей старался. Высоких баллов ему не обещали, однако завалов, как в прошлом году, тоже не прогнозировали. За первое полугодие он получил четыре тройки по основным предметам, точнее по тем, что собирался сдавать на ЕГЭ. Агатины четвёрки по химии и геометрии также никуда не делись, но тренировочные по биологии и русскому языку она написала на достойном уровне.

– До чего же ты грязный!

На последних минутах химии у Данила растеклась ручка, и он испачкал чернилами всю тетрадь и парту. И то, и другое общими усилиями они кое-как отмыли, но вот его правая щека опять покрылась мелкими синяками. На этот раз, к счастью, искусственными.

– Как чушка? – Он скорчил забавную рожицу и сложил руки рупором. От хохота Агата запрокинула голову. Ей по-прежнему дико нравилось, когда он дурачился. Над его шутками она была готова смеяться сутками. – Или как чуханидзе? Ты бы наверняка не упустила случая назвать меня так, если бы мы жили в Грузии. Или чуханян, если бы я был армянином. Ну-ка, признавайся. Тебе что больше нравится?  Эх… По лицу вижу, что чуханян. Хотя… Я тебе ещё про чухло не рассказал.

Даваясь смехом, она закинула ему руки на шею:

– Люблю тебя. Любого. Даже грязного.

И, чмокнув в губы, мягко провела рукой по его груди к низу живота. Поцелуй оборвался со скоростью молнии. Данил отодвинул Агату от себя так, словно она его укусила.

– Не делай так больше. Мне очень трудно сдерживаться. И если уж мы решили не торопиться, лучше не рисковать. Я и без прикосновений постоянно думаю только о том, как бы уложить тебя на лопатки.

На секунду от такой честности Агата оторопела. Её лицу стало невыносимо жарко. Но зато теперь она поняла, что происходит, и почему исчезли поцелуи с языком…

– В «Блинной» я как раз хочу поговорить о... – Глядя на свои ботинки, она облизала пересохшие губы, отчаянно подыскивая нужное слово. – О нашей ситуации. У меня есть предложение.

– Какое предложение?

– Увидишь. – И, показав язык, она побежала к стойке администратора за влажными салфетками.

Выдав Агате новую упаковку, Зоя Альбертовна принялась рыться в столе.

– Подожди минутку. Тебе Анна Георгиевна какой-то пакет оставила.

Девушка закатила глаза и сжала от досады губы. Какой ещё пакет, и почему её утром не предупредили?

– Сейчас-сейчас. – Женщина старательно осматривала полки на стеллаже. – Куда-то положила, а куда не помню. Вот ведь старость не радость.

Агата молча теребила кисти на шарфе. Данил, устав стоять в коридоре, успел одеться и выйти на улицу. 

– А… Вспомнила. – Зоя Альбертовна хлопнула себя по лбу и открыла дверь в кабинет Анны Георгиевны. Ровно через полминуты она вынесла оттуда небольшой пакет красного цвета.

– И что мне с ним делать?

– Домой отнеси.

– А если я иду не домой.

– Тогда звони маме.

На звонок дочери Анна Георгиевна благополучно не ответила. С упорством белки, зарывающей в землю орехи, Агата громко чертыхнулась, сунула пакет в сумку, накинула на плечи серое полупальто, натянула шапку и выбежала на улицу.

Данил стоял у калитки. Но почему-то стоял не один. С девушкой. Ноги у Агаты подогнулись, и она схватилась за дверную ручку, чтобы не бухнуться на грязный асфальт. В солнечном сплетении почудился странный дискомфорт. Не боль, но что-то близкое к ней. Агата никогда не видела её вживую. Только на фотографиях, но узнала сразу. Лера… Вот и встретились.

Не сказать, что высокая, но действительно длинноногая. В короткой кожаной юбке, чёрной косухе и коричневых ботфортах. Огненно-рыжие волосы развевались на ветру, точно змеи. Приглядевшись, Агата поняла, что они крашеные. А вот глаза безо всяких линз и правда были ярко-зелёные. Красивая, но с перекошенным от злости лицом, как из фильма ужасов. Одним словом, не девчонка, а ведьма.

С Данилом она о чём-то яростно спорила. Он с ней не церемонился, Лера смеялась. Нагло и отчаянно, а потом и вовсе обхватила его руками за шею и поцеловала. Открыто. Без стеснения. Будто он её собственность. От возмущения Агата едва не задохнулась. Ей захотелось вцепиться в Лерины волосы и вырвать их все до единого.

– Ты совсем охренела?! – Данил с силой оттолкнул её от себя. – Я же сказал тебе: за километр ко мне не приближайся.

Лера сузила глаза и выставила вперёд указательный палец.

– Я вообще-то не вещь, которой можно попользоваться, когда тебе кто-то не дал, а затем на помойку выбросить. А вон, кстати, твоя малявка вышла. – И Лера снова громко засмеялась. – Давай скажи ей. Ты же