– Петр Яковлевич, а вы не связываете случившееся с предыдущим инцидентом, с пропажей бумаг Ильи? – поинтересовалась я. – И в том и в этом случае замок сломали.

– Позвольте мне сейчас умолчать о своих умозаключениях, делать выводы пока рано, – улыбнулся в ответ Казаков, – не будем торопиться, друзья мои.

– Мне что-то плохо, голова кружится, – вставая из-за стола, пробормотала Вика. – Дима, пожалуйста, проводите меня, боюсь, одна до комнаты не доберусь.

Эту уловку я раскусила сразу: что ж, бедной девочке плохо, надо ей помочь. Дима, подскочив, взял Вику за локоть, я тоже не собиралась сидеть сиднем.

– Что с тобой? – резко вставая из-за стола, спросила я. N>– Это от пережитого, ты ела сегодня что-нибудь? Сейчас мы поможем тебе, не волнуйся.

Моя инициатива не была одобрена Викой, она сморщила нос и бросила на меня весьма недружелюбный взгляд.

В своей комнате Вика оживилась, взбила подушку, прилегла на кровать и стала вздыхать, Дима терпеливо наблюдал за ней, тоже понимая, к чему все это.

– Катя, принеси воды, в горле пересохло, – пробормотала Вика.

Сначала я хотела выкрутиться, отправив на кухню Диму, но потом подумала, что так вечно продолжаться не может и пора уже закончить эту комедию. Бросив на Диму сочувствующий взгляд, я вышла. Ступеньки замелькали под ногами – дверь, стакан, вода, мысленно я отметила, что запах краски в воздухе больше не чувствовала, и бегом обратно.

К комнате я подошла на цыпочках и прислушалась.

– … что значит, ты уже встретил свою судьбу? Это ошибка, так бывает…

– Вика, не стоит об этом, сейчас у тебя очень трудный период в жизни…

– Да! И ты просто обязан меня поддержать, не у Кати же убили мать, а у меня!

Надо его спасать, срочно спасать. Я распахнула дверь, протянула стакан и громко объявила:

– Вода!

Мое нетерпение нарастало. Уже десять минут, как Лизка должна отправиться к следователю, но, вместо того чтобы поторопиться, она продолжает крутиться около зеркала.

– Как я?

– Отлично, тебе пора.

– Подожди, я вот думаю, как лучше себя вести: холодно и неприступно – или уйти в глубокую печаль и отвечать на вопросы, изредка роняя слезу.

– Лиза, ответь мне на один вопрос, только честно.

– На какой?

– Ты убила Светлану Аркадьевну?

– Ненормальная! Нет, конечно.

– Тогда чего ты маешься дурью, кому нужны подобные спектакли.

– Не скажи, – с беспокойством ответила Лизка, – тюрьмы просто забиты безвинно осужденными людьми, об этом во многих газетах пишут.

– А газеты случайно не от одна тысяча девятьсот восемьдесят пятого года и не упоминается ли там Сталин?

Лиза швырнула губную помаду в сумку, сердито посмотрела на меня и наконец-то направилась в сторону двери. Быстрее, быстрее уходи.

– Ты за Казаковым приглядывай, – остановившись, сказала Лиза, – мало ли что, он хоть и частный детектив, но с головой у него точно не все в порядке.

– Не волнуйся, все под контролем, – подталкивая ее к выходу, ответила я.

В коридоре шли работы по установке сигнализации, Казаков неотрывно следил за происходящим и время от времени хвалил или ругал молоденького мальчика лет двадцати пяти, который привинчивал какую-то штуковину к двери.

– Ровнее, ровнее, – говорил Казаков, делая смешные выпады в сторону.

Попрощавшись, Лиза картинно вздохнула и направилась к машине. Я уверена, что Ромка давно уже уснул, ожидая ее. То, что Казаков был занят установкой сигнализации, вернее, был главным советчиком по этому вопросу, очень меня устраивало – никто не помешает мне совершить намеченное вторжение на территорию Ильи и Лизы.

Апартаменты у них приличные – все облазить и простучать это же полжизни надо потратить, а у меня столько времени нет! Две смежные комнаты, потолки, как и во всех жилых комнатах, высокие, окон целая куча, в спальне отреставрированная лепнина по всему периметру в виде кленовых листьев и каких-то не то желудей, не то орехов, небольшой выступ в стене около двери… Работы непочатый край. Я решила начать с комнаты побольше, которую мысленно всегда называла маленькой гостиной. Если на третьем этаже каждый кирпич манит и зовет, потому что ремонтом там и не пахнет, то здесь глаз ничего не цепляет, все ровно, гладко, отполировано, оштукатурено – нам, кладоискателям, такие комнаты нравиться не могут.

Освободив стул от Лизкиных вещей, я придвинула его к одному из окон, встала на шелковую обивку и стала изучать стену. Ну и что я на нее смотрю? Окна меняли, пластик беленький, как будто только что с конвейера, наверняка там все вычистили и выскребли. Если бы нашли хоть что-нибудь, то шум бы подняли, да и не думаю, что Глафира Сергеевна могла раскурочить такие большие окна, чтобы положить туда свое богатство. Так что здесь искать я не буду.

Дотащив стул к стене, соединяющей комнаты, я взяла Лизкину деревянную расческу, которую она, кстати, очень любит и никому никогда бы не дала, и стала стучать ею по кремовым обоям. Надо признаться, что это была еще одна глупая затея, не увенчавшаяся успехом. Слегка расстроившись, я направилась в спальню, лепнина по-прежнему радовала глаз своей неуместностью. Так что это – желуди или орехи? То, что я стала делать дальше, вызывало у меня гомерический смех, но приходилось сдерживаться, чтобы ненароком не привлечь чьего-либо внимания, свидетели мне совсем не нужны. Прижимаясь ухом к лепнине, я стала простукивать каждый продолговатый орешек. Какой дурью только не приходится заниматься в надежде найти сокровища! Через десять минут я поняла, что очень устала, спина затекла, в ушах гудело. Признав свое поражение, я вышла из комнаты.

Нет, так дело не пойдет! Глафира Сергеевна не могла столь абстрактно указать место, надо еще раз внимательно взглянуть на карту, наверняка мы что-то упустили.

– Катя, куда все подевались? – услышала я голос Николая Леонидовича и обернулась. – Вика вроде ушла в магазин, а где Глеб и Лиза?

– Про Глеба ничего не знаю, а Лиза поехала к следователю.

– Ах, да, – Николай Леонидович хлопнул себя ладонью по лбу, – совсем забыл. А я вот тоже вынужден отлучиться, хотел предупредить, чтобы не искали. Казаков просил сообщать, кто куда идет, глупость, конечно, но я стараюсь уважать то, что он для нас делает. Его я найти тоже не смог.

– Сигнализацию проводят, он внизу в коридоре следит, чтобы все хорошо сделали.

– Ну, тогда ты сама ему передай, что я поехал в похоронное бюро, Илья попросил поговорить относительно организации похорон, выбрать гроб и необходимые принадлежности… – Николай Леонидович утер навернувшуюся слезу и продолжил: – Как это все горько, но ничего не поделаешь.

– Передам, конечно, вам надо было взять с собой Вику или Глеба.