Я изо всех сил сдерживаю смех.

– Эй! – Джексон, конечно же, заметил мою улыбку. – Когда ты прыгала как Кролик Роджер, я над тобой не издевался!

Поджав губы, я с трудом делаю каменное лицо.

– Очень королевский вид.

Я возвращаюсь к гирляндам, и вдруг мне на шею падает что-то мягкое. Опускаю глаза и вижу венок Королевы мая. Он такой же, как у Джексона, только еще с розовыми цветами.

– Нет! Ни за что! – протестую я, снимая венок.

Джексон останавливает мою руку.

– Сама знаешь, Урсула в жизни не согласится. Ну, соглашайся! Ради всей деревни!

– Я не могу участвовать в шествии, я должна его организовывать! Мне еще надо найти плотника – платформа для Короля и Королевы прогнила – или новую платформу.

– Это я беру на себя, – говорит Джексон, и на его щеке появляется ямочка. – Будь моей Королевой мая, а уж как провезти тебя с шиком, я придумаю.

Я смотрю на него, прищурившись.

– Если что, это недоверие на моем лице.

– О да, мне знаком этот твой взгляд. – Рука Джексона так и лежит на моем запястье. Интересно, он чувствует мой зашкаливающий пульс? – С платформами я разберусь, – повторяет он еще раз и отпускает мою руку. На коже остается тепло его пальцев, будто от солнечных лучей.

Так, разлука с Итаном мне на пользу не идет. Хорошо бы он приехал. Я становлюсь глупой и отвлекаюсь на эту дурацкую – хоть себе признаюсь – влюбленность в Джексона. Недавно я поймала себя на том, что думаю о нем, когда не должна думать; вновь проигрываю наши разговоры, пока готовлю ужин; представляю, чем он может быть занят. Вспоминаю веснушки под спокойными голубыми глазами и ощущение его тела, прижатого к моему.

Я поглядываю на телефон в ожидании сообщения, приедет ли Итан, но тут, как всегда, нет связи.

С ворчанием я вновь принимаюсь за гирлянды, прокручивая в голове список дел: проверить, привезли ли биотуалеты; придумать, как осушить поле для парковки, затопленное после дождя; заказать лед и уточнить у Бетси насчет киосков с едой.

Тут возвращается Пенелопа.

– Урсула говорит, что скорее даст соколам выклевать глаза, чем станет Королевой мая.

– Вот это образ! Я ее недооценила. Ладно, разберусь с закусками, льдом, затопленным полем и туалетами и найду кого-нибудь.

– Спокойнее, милая! – сочувственно вздыхает Пенелопа, кладя руку мне на плечо. – Ты уже так много сделала! Я уверена, что Бетси не будет возражать, если ты сделаешь паузу.

– Пенелопа, я такого удовольствия не получала уже целую вечность! – Я поглаживаю ее руку. – Пожалуйста, не лишайте меня удовольствия. Никаких перерывов.

Она смотрит на меня совиными глазами.

– Необычная ты девочка, Лина.

Я отвечаю ей улыбкой и опять смотрю в телефон, где чудесным образом появились три деления сигнала, но сообщения от Итана так и нет. Я отбрасываю эту мысль и набираю номер Бетси.

– Извините, не смогла ответить! – говорю я в трубку, указывая двум рабочим на гирлянду левее.

Роб и Терри? Кажется, Роб и Терри. Или те двое перекрывают движение на Нижней улице?

– Лина… Киосков с едой не будет.

– Как?! Почему?

– Понятия не имею! – Бетси почти плачет.

– Так, без паники, я разберусь.

Я тут же принимаюсь искать номера поставщиков, с которыми был уговор (их несколько, и все местные).

Первым звоню ответственному за сырные сэндвичи.

– Извините, Фирс-Блэндон предложил нам двойную цену, – говорит он.

– Фирс-Блэндон? – Это не та ли деревня, которую терпеть не может Деревенский Дозор? – Им-то они для чего?

– Они, кажется, тоже празднуют первое мая. На шоссе стоит их указатель прямо рядом с вашим, направляющий людей в их сторону. И их указатель больше! – любезно уточняет мужчина.

– С этим я разберусь, – говорю я, направляясь к Агате. – А вам лучше приехать в Хэмли-на-Харксдейле, как условились, иначе по-плохому заставим вас исполнять обязательства контракта!

– Никаких контрактов я не подписывал, – отвечает он после неловкой паузы.

Ох ты черт, неудобно вышло. А ведь и впрямь уговор был только на словах. Контракт если и был, то явно только на самом первом празднике, и его уже не найти.

– Закон все равно на нашей стороне, – чеканю я, хотя ни капли не уверена.

– Пусть, да только… Сумма-то, как ни смотри, гроши. Извините. – И он бросает трубку.

Я открываю машину. Рядом возникает взволнованная Пенелопа.

– Еда! – стонет она, вцепившись мне в руку.

– Катастрофа! – ревет Базиль, медленно, но целенаправленно приближаясь к нам. – Провались, Фирс-Блэндон! Я должен был догадаться, что они что-то замышляют!

– Лина, что-то стряслось? – кричит Арнольд с другой стороны дороги, где он проверяет лампочки в подвесных фонарях.

– Все в машину! – командую я и бросаю ключи Пенелопе. Она хватает их на лету так резво, что сама на мгновение поражается. – Вы за рулем.

– Но доктор Петер ведь запретил! – вмешивается Базиль. – Сказал, Пенелопе нельзя…

– Мне все равно. – Глаза Пенелопы блестят. – Какой увлекательный день!

Поездка, мягко скажем, небезопасная. Зато мы становимся настоящей командой.

– Красный, Пенелопа, – спокойно замечает Арнольд, провожая глазами светофор.

– Через минуту был бы зеленый, – отвечает она, давя газ в пол.

Я тем временем не отрываюсь от телефона.

– Кто в Фирс-Блэндоне главный? – спрашиваю я. – Мэр?

– Мэра точно нет. Какой-нибудь председатель местного совета, – говорит Арнольд.

– Только он тоже ничего не решает, – со знанием дела отмечает Пенелопа.

Я поднимаю взгляд от телефона:

– Почему?

– Эйлин председатель нашего Дозора, но все вопросы решает Бетси. – На этих словах мы входим в крутой поворот на полной скорости.

– Там был знак! Тридцать миль!

– Никаких знаков не видела!

Я опускаю окно, когда мы въезжаем в Фирс-Блэндон.

Гирлянды! Фонари! Эти сволочи украли мою идею!

– Простите, кто здесь главный? – интересуюсь я у мужчины, вешающего гирлянду.

– Веди меня к своему предводителю! – рявкает Базиль с заднего сиденья и сам же смеется.

– Главный?

– Да.

– Наверное, председатель совета…

– Не то. Если вдруг кто паркуется в неположенном месте или в пабе повышают цены, кто тут же бежит разбираться?

– А, это Дерек. Он вон там, командует, куда ставить киоски с едой.