Боль от очередного предательства впрыскивается в кровь и мгновенно разносится по всему организму, отравляя своим ядом каждую клетку. Дыхание сбивается, ладони потеют, и слезы крупными бусинами наворачиваются на глаза, застилая обзор.

Давай, Аристова, соберись! Ты ведь не тряпка!

Командую себе и, достав из верхнего ящика стола приготовленный специально для таких случаев контракт, толкаю его к Виктории.

— Это стандартный договор с нашей фирмой. Дома ознакомишься, по вопросам и правкам отпишешься мне на почту.

Следом за листами передаю Левиной визитку и очень надеюсь, что невеста Крестовского упакует весь этот в хлам в сумку и исчезнет из моего кабинета, но она продолжает с энтузиазмом садиста смаковать каждый момент своего триумфа.

— Помпезного торжества не будет. Так, небольшая вечеринка на шестьдесят-семьдесят гостей. Как думаете, Лилия Романовна, Серебряный бор — хороший выбор? Вы вроде бы оценили все прелести катания на яхте?

— Отличное место. И конкурсы были… на высоте. Мои девочки обязательно подберут для вас пару-тройку подобных вариантов.

Недвусмысленно намекнув на то, что наша беседа достигла логического завершения, я указываю Вике на дверь и только после ее ухода позволяю себе устало откинуться в кресле. Эта дурацкая война, инициированная не мной, отнимает чересчур много энергии, высасывает досуха и заставляет копаться в терзающих душу вопросах.

А как Игнат отреагировал на ее беременность? Обрадовался? Наверное, раз его невеста со скоростью ветра примчалась договариваться насчет помолвки…

Около пяти лет назад

Вторая по счету смена проходит отвратительно.

Колени подкашиваются, желудок прилипает к позвоночнику, мерзкая тошнота подкатывает к горлу. В третий раз за вечер я склоняюсь над унитазом, избавляясь от остатков перехваченного второпях ужина, медленно умываюсь, стирая испарину со лба, и старательно полощу рот.

Скорее всего, мясо в бургере было несвежим. По крайней мере, я не могу объяснить свое хреновое самочувствие ничем другим, кроме как съеденной протухшей говядиной.

От всего сердца ругнувшись на горе-повара, я кое-как привожу себя в порядок, поправляю растрепавшуюся прическу и возвращаюсь в зал. Скольжу между столиками, игнорируя смертельную слабость и дрожь в конечностях, и спустя пару часов останавливаюсь у барной стойки перевести дух.

Коротко киваю мешающей коктейли Яне и с благодарностью хватаю протянутый ею стакан с водой.

— У тебя месячные-то когда в последний раз были, красотка?

— Да ну, бред.

Едва не подавившись жидкостью, укоризненно кошусь на продолжающую взбалтывать гремучую смесь из разных сортов алкоголя в шейкере подругу, но все же открываю на телефоне календарь. Упорно пересчитываю дни цикла и прихожу к ошеломляющему открытию — у меня задержка. Неделя.

— Твою мать!

Похолодев, я гоню от себя мысли о незапланированной беременности, на автопилоте дорабатываю смену и падаю абсолютно опустошенная в кровать. Сплю рвано и чутко, вскакиваю с постели около полудня и на третьей крейсерской скорости лечу в ближайшую аптеку, чтобы купить несколько экспресс-тестов и как можно скорее покончить с упавшими на благодатную почву зернами сомнений.

Вернувшись в квартиру, я запираюсь в ванной и резким судорожным движением сдергиваю тонкую полиэтиленовую пленку с картонной коробки. Проделываю все в четком соответствии с инструкцией, перемещаюсь в зал и успеваю нарезать пять кругов до того, как на белом клочке бумажки проступят две ярких полоски.

Всеми фибрами души надеясь на погрешность, я распаковываю еще два теста, но итог остается неизменным. Можно, конечно, записаться на прием к врачу, сделать узи, только вряд ли все эти манипуляции по мановению волшебной палочки лишат меня тошноты и прочих сопутствующих симптомов.

— Твою ж мать!

У меня нет своего жилья в Москве. Я кое-как свожу концы с концами, подрабатывая официанткой. И моему парню, чья мать меня ненавидит, всего восемнадцать лет.

Накрутив себя до предельной степени, я не слышу, как распахивается входная дверь, и вздрагиваю, когда теплые пальцы ложатся мне на плечи и мучительно-медленно скользят вниз к запястьям. Замирают на миг и выцарапывают из моих онемевших конечностей слишком много говорящий кусок картона с двумя полосками.

Вытягиваюсь в струну. Цепенею. В то время, как дыхание Крестовского тяжелеет, вырывается шумными сипами из груди, а голос и вовсе звучит жестко и хрипло.

— Ты беременна, Лиль?

— Да…

С трудом разворачиваюсь на сто восемьдесят градусов, но сталкиваться взглядом с Игнатом не спешу. Слишком боюсь увидеть в его орехово-карих омутах неприятие и злость. Слишком боюсь услышать жестокие слова про необходимый аборт.

— Выходит, я буду отцом?

— Да…

Выцеживаю из себя на грани обморока, а Крест вдруг отрывает меня от земли и начинает с легкостью кружить. Добившись головокружения, возвращает мое невесомое тело на пол и обхватывает пальцами подбородок, вынуждая на него посмотреть. Гладит щеки ладонями, все лицо покрывает поцелуями и выдает такую дозу нежности, что плотину моего самообладания разносит вдребезги. Слезы катятся градом, за грудиной щемит, и я цепляюсь за футболку Креста, как за спасительный круг, не веря в то, что он говорит.

— Не бойся, маленькая. Мы справимся. Я очень хочу этого ребенка.

Игнат

— Как жизнь, Крест? Тачки больше не переворачиваются? Склады не горят?

— Твоими молитвами, Бекет, — привстаю из-за стола, чтобы крепко сжать протянутую ладонь, и коротким щелчком врубаю громкую связь: — Ань, сделай нам два кофе, пожалуйста.

— Не нужно, я на пару минут заглянул.

— Один кофе, Анют, — скорректировав просьбу, я пристально изучаю излучающего уверенность Руслана и не могу не отреагировать на озорные искры в его темных глазах. — Дай угадаю. Просто мимо проезжал?

— Именно, — гортанно смеется в ответ на мое предположение Бекетов-младший и выкладывает на стол черную пластиковую папку с кнопкой. — Добить моего брата хочешь?

— Разумеется.

— Там инфа по аукционам, которые его интересуют. Пользуйся на здоровье.