– Научишься, – говорит Эрик, когда мы идем отметить мой первый “большой кэш” за ужином. – Ты держалась молодцом. Можешь гордиться собой.

Мы идем прочь от моря, вверх по извилистой улице, жмущейся к отвесной скале. Наша цель – итальянский ресторан, который Эрик нашел несколько лет назад. В основном еда тут дорогая и совершенно не стоит своих денег. Двадцать шесть евро за пиццу раз в восемь хуже той, что подают на углу в Бруклине? Бургер за тридцать евро, заставляющий с тоской вспоминать сеть Shake Shack? Или, может быть, так аппетитно звучащие холодные спринг-роллы за восемнадцать евро? Но этот ресторан, уверяет меня Эрик, потрясающий даже по нью-йоркским меркам. Слева доносится плеск волн. Сами волны мне остается только воображать, потому что их заслоняет большой биллборд с изображением моря. По-видимому, у жителей шкатулки с драгоценностями, которую представляет собой Монако, кончилось место, и они решили насыпать себе остров рядом с берегом. Биллборд установлен, чтобы скрыть неприглядное зрелище стройки, но почему-то он радует глаз еще меньше, чем краны. Мы сворачиваем за угол, поднимаемся еще выше, и наконец видно море. Я смотрю на залив и вижу там две футуристического вида яхты, которые заметила раньше. Присмотревшись, я понимаю, что это яхты, спроектированные Филиппом Старком для одного российского миллиардера. А вон, на мысу виднеется ночной клуб, где сайт PokerStars устраивает вечеринку для своих игроков – Jimmy*z. Именно так, через звездочку и z – так уж повелось с самого его основания в 1970-х.

– Это местечко уже было, когда я приехал сюда впервые, – говорит Эрик. – Я тебе не рассказывал?

Я качаю головой:

– Ты приезжал играть в покер?

– Нет, на чемпионат по нардам. Я тогда был совсем еще зеленый, серьезных денег у меня в те времена не водилось. Для меня это было целое мероприятие, – вспоминает он. – Мне пришлось взять напрокат смокинг, чтобы играть. Массового производства.

Я ни разу не видела Эрика в костюме. Представить его в смокинге и вовсе невозможно. Я удивленно вскидываю брови.

– О да. Тогда это был писк моды. Невозможно было явиться на игру не в смокинге. В общем, в один из первых вечеров мы большой компанией отправились в Jimmy*z. Я особо не пил, да и денег не было, поэтому я просто сел и заказал апельсиновый сок.

Я представляю себе, как Эрик попивает свой сок в окружении тусовщиков. Вполне в его духе.

– А потом принесли чек. Сколько точно там было, не помню, но что-то порядка двадцати пяти евро. Я глазам своим не поверил. Для меня это было целое состояние. – Он качает головой. – Зато, насколько я знаю, цены там с тех пор так и не выросли. Должно быть, сок столько же и стоит.

Пожалуй, я лучше пропущу вечеринку для игроков.

Еще один поворот направо, проходим мимо мутного заведения восточной кухни на углу – и вот он, ресторан La Piazza, слева. Неоновые отсветы вывески играют на белой ткани навеса. Веранду защищают от ветра прозрачные шторы – в апреле прохладно. Простые столики, розовые с бежевым скатерти, стулья в том же стиле, шахматный узор на полу.

– Тебе понравится, – обещает Эрик. – Это один из моих любимых ресторанов во всем мире.

Нас проводят к столику внутри. Зал полон. Слева от меня окно. Справа за столиком ужинают мать и дочь, только что закупившиеся нарядами из последнего лукбука Vogue. Одинаковые выпрямленные светлые волосы, одинаковые накрашенные губы – такой оттенок красного как-то называется, но это уже за пределами моей журналистской эрудиции. Их кожа излучает одинаковое золотистое сияние. Они говорят по-русски. Ну конечно. Мне хватило сорока восьми часов, чтобы осознать, что русская речь звучит тут чаще французской. Уловив, о чем беседуют мать и дочь, я стараюсь забыть, что понимаю по-русски. Кажется, их папа ввязался в какой-то не вполне законный бизнес. Я делаю свой лучший покер-фейс и утыкаюсь в меню.

– Эрик! – громогласно окликает кто-то.

Я поднимаю голову и вижу, что к нашему столику, улыбаясь, направляется крупный мужчина.

– Как здорово, что ты вернулся, – он приветственно обнимает Эрика. – Прости, мы уже уходим, а то я бы пригласил вас за наш столик.

Я вижу за его спиной еще одного улыбающегося крупного мужчину.

– Привет, Фалафель! – Эрик встает из-за стола. – Не знал, что вы в городе!

Они втроем наскоро обсуждают, как у кого дела, и двое веселых незнакомцев, смахивающих друг на друга и на Мостела Зеро[37], уходят.

– Ужин с меня! – кричит на прощанье один из них – не тот, кого Эрик назвал Фалафелем, а другой. – Обязательно закажи пасту с омарами, пальчики оближешь!

– Это был Слобо, – объясняет мне Эрик. – Именно он мне когда-то и показал это место. Думаю, он тут каждый вечер ужинает. А о Фалафеле ты, наверное, слышала. Я его еще по нардам знал.

Ну, конечно же, Фалафель. Стоило Эрику упомянуть нарды, и я наконец понимаю, почему прозвище показалось мне знакомым. Я читала материал о нем в “Нью-Йоркере” несколько лет назад. Бездомный гений нард, покоривший мир, начав с Вашингтон-Сквер. Похоже, в этом мире у каждого есть прозвище.

– Точно, это он. Потрясающий человек. Думаю, вам с ним стоит поговорить, тебе понравится. Не знал, что он вернулся в Монте-Карло.

Приносят нашу еду: красиво оформленный салат с мясом омара и авокадо, а также пасту с мясом омара и помидорами, которые мы обещали Слобо непременно заказать. Эрик рассказывает мне о своих друзьях из мира нард. Похоже, сами они здорово дегенят – он рассказывает о множестве пари, которые они заключали когда-то, в том числе на то, что похудеют, пополнеют и множество промежуточных вариантов (варианты, как выясняется, были такие: что есть, как есть, когда есть, когда есть кому-то еще, когда и как ходить в туалет – например, в одном пари туда требовалось ходить только вприпрыжку, и игрока дисквалифицировали на турнире, потому что он предпочел пописать в бутылку).

– Кстати, о пари, я хотела тебя кое о чем спросить…

Я имею в виду одну странную игру, а может и не игру. Накануне, когда у меня был перерыв, я шла проведать Эрика мимо столов хайроллеров и случайно услышала их разговор. Игроки выкрикивали какие-то числа, кажется, пытаясь угадать расстояние от Земли до Юпитера. Я пытаюсь объяснить, как могу, и Эрик, к счастью, быстро понимает, о чем я.

– А, это называется “Что думает Лодден”, – говорит он. – Отличная игра, очень здорово тренирует мышление. Тебе понравится.

Эту забаву придумали в середине 2000-х два профессиональных игрока, когда заскучали во время игры в покер, транслировавшейся по телевидению. Фокусник и Унабомбер – Антонио