который каждый день на набережной рыбу ловил. «Слышал, – говорил, – что наш состав в лесу опрокинулся?» Наташка осталась, а я пошел туда.

– Поехал, – поправила его жена. – На фургоне поехал.

– Точно, – согласился Федор. – Так быстрее. Бросил фургон на опушке, а там уже полиция. Я с ними и пошел. Они еще говорили, что посторонних пускать не будут. Потом, правда, благодарны были.

Я когда это все увидел, то не понял: как так? Вагоны старые, это да, но чтобы их все на щепки разнесло… Гляжу, парень еле идет и за бок держится. Помог ему. Потом другому. Завалы были, я их разгребал. Я не дурак, понимаю, что раненых трогать нельзя, чтобы им не навредить. Потому очень боялся, что увижу кого-то и не буду знать, что мне делать. Но бог миловал, там было больше крика, чем покалеченных. При мне, правда, одного на носилках унесли. Я по лицам врачей только и понял, что он уже мертвый.

Потом осмотрелся и увидел, что очень много вещей разбросано вокруг. Какие-то аж в лес улетели. Пошел их собирать. Складывал обратно у полотна. Какая-никакая, а помощь, я думаю.

В последний раз в лесу впереди показалось, что кто-то есть. Пошел вглубь, но никого не увидел. Но краем глаза заметил что-то красное. А если красное, то прямая ассоциация с кровью. Думаю, так бы любому показалось на моем месте. А лес – он ведь какой? Кажется, что ты ушел недалеко, а на самом деле уже стоишь там, откуда берегов не видно. В общем, пошел я искать этот красный цвет и вышел на небольшую полянку. А рядом увидел то самое место, где мы с Татьяной Дениса нашли.

– Где бревна, – поняла я.

– Но людей в тот раз там не было. Видно, все убежали смотреть на то, что случилось.

Юсова я сразу не узнал – стоял ко мне спиной и на коленях. И так что-то делал рукой… я не понял сначала. Думал, показалось. А после заметил, что перед ним в траве девчонка лежит. И кроссовки ее красные.

Когда я понял, что он делает, то решил уйти. Он все-таки полицейский, и я подумал, что он не может вот так себя…

Федор запнулся и перевел дух.

– Он себя удовлетворял над телом девушки? – напрямую спросила я.

– Думаю, да. А потом поднял камень и опустил ей на голову.

– Твою мать, – едва слышно выругался Вадим.

– Во-от, – с каким-то тихим торжеством протянул Федор. – Тебе это слышать страшно, а я там был.

– Зачем он это сделал?

– Было у меня сначала одно предположение. Не смог он себя контролировать. Есть такие люди. Уж не знаю, что там его возбудило: вид крови или беспомощность человека, но справиться с собой он не смог.

– Господи, – закрыла рот рукой Наталья.

Федор стрельнул взглядом в жену.

– Он меня заметил. Посмотрел как на призрака, а потом сразу жестким стал. Приказал молчать. Сразу сказал, что если кому-то вякну, то позабуду мать родную. Можно подумать, что я бы сразу побежал всем говорить о том, что увидел. Но он, наверное, не меньше меня испугался, а потом вспомнил, что он и кто он. Тут же выдумал легенду. Мол, я своими глазами видел, как он нашел раненую девушку. Когда нашел, то она еще была жива. Голову повредила во время крушения поезда. «Не поверят, – говорю, – что она с такой раной могла своими ногами в лес уйти». Но он сказал, чтобы я его слушался. Пусть прозвучит громко, но ничего человеческого в нем тогда уже не осталось. И я знал, что у него с собой табельное оружие – прям глаз не мог отвести от кобуры. Фу, блять, до сих пор как вспомню, так к горлу подступает.

Федор прижал кулак ко рту.

– Можно ему воды? – взмолилась Наталья.

– Можно, – разрешила я. – Но не делайте ничего такого, о чем потом пожалеете.

Наталья бросилась вон из комнаты, оставив дверь открытой. За стенкой тут же послышался звон посуды. Не прошло и минуты, как она быстрым шагом вернулась обратно со стаканом воды в руке. Федор сделал несколько глотков и полез в карман.

– Курить хочу, – бросил он Вадиму. – Не собираюсь я никуда убегать. Хватит, набегался.

Я бы тоже не отказалась от сигареты, но в данной ситуации можно было потерпеть. Слушая рассказ Буслаева, я понимала, что если бы он не заговорил, то никто бы так и не узнал, что на самом деле за несчастным случаем пряталось самое настоящее убийство.

– Да вы присядьте, – указал Федор на кровать. – Наташ, приберись там.

Наталья сгребла с кровати одежду, скрутила ее в узел и запихала в шкаф.

– Телефон нашелся, – растерянно пробормотала она, обнаружив под одеялом мобильный. – И как я его тут забыла? Федь, – обернулась она к мужу, – надо бы сестре позвонить.

– Звони, – равнодушно обронил Федор.

– Ничего, – подумав, решила Наталья. – Потом наберу.

Вадим снял со стола сумку, заглянул внутрь.

– Куда-то собирались?

– Туда, куда глаза глядят, – прозвучал усталый голос Федора. – Туда, где меня бы никто не нашел.

– Собирались в областной центр, – добавила Наталья. – Там можно снять квартиру, а работа подошла бы любая.

– Из-за Юсова? – поняла я.

– Он с того дня меня и оседлал. Сказал, что вынесет тело из леса к спасателям, а мне приказал возвращаться другой дорогой. Так я и вернулся к фургону.

Эта мразь от меня далеко уже не отходила. Звонил он мне постоянно. Словно его накрыло, что я вот-вот сдам его кому-то. А потом девчонку похоронили и Юсов сменил тактику. «Ты знаешь, если кто-то хватится, то я ведь могу сказать, что это ты ее убил». Я ничего уже не понимал: где правда, где ложь… Устал. Главное, что я вообще ни в чем не виноват, но боюсь. До смерти боюсь эту гниду.

– Ваша вина заключается в том, что вы не сообщили о поступке Юсова сразу, – жестко заметила я. – Но можете спать спокойно, так как делали это по принуждению. Все останется на вашей совести.

Наталья, до того стоявшая возле