он выведет солдат из деревни. Но де-Грамон ждет подкрепления. Когда подкрепление подойдет, он сможет часть войск оставить в деревне, чтобы не допустить восстания, а остальных двинет на вас, Шарль Оду. Де-Грамону дан приказ взять замок во что бы то ни стало и потушить мятеж. Твоя голова, Шарль, оценена в пятьсот ливров…

— Моя голова пока еще крепко сидит на плечах, — усмехнулся Шарль, тряхнув кудлатой головой. — Ты знаешь, какие силы идут на помощь де-Грамону?

Мэтр покачал головой.

— В окрестных деревнях еще никто не слышал, что войска приближаются. Наверное, они находятся не ближе двух дней пути… Я, проходя, видел, что замок де-Ларош хорошо укреплен. Он выдержит осаду хоть полгода. Но хватит ли у тебя припасов, Шарль? И сколько людей в твоем распоряжении?

— Людей у нас немного. Вдвое меньше, чем у де-Грамона, — задумчиво ответил Шарль. — Вдвое меньше!

— Капитан, — вскрикнул молодой человек, которого звали Ренье. — Не важно, что вдвое меньше. Мы готовы!

Шарль усмехнулся и подмигнул метру.

— Видишь, какие у меня горячие молодцы, так и рвутся в бой! Но шутки в сторону. Слушай, как обстоит дело. Пять деревень восстали и идут к нам на помощь. Придут ли они во-время, или опоздают из-за разлива реки, все равно крестьянам не устоять против регулярных войск. Косам да вилам не справиться с ружьями. Мы не можем вести правильную войну и давать сражения противнику. Наше дело — нападать врасплох, исчезать, снова появляться, тревожить врага неожиданными атаками, а главное — привлекать его солдат на нашу сторону. Это — тактика революционной войны, Пти-Миньяр. Вот я и думаю, не напасть ли нам ночью на де-Грамона, пока он не ждет нападения и даже не проверяет своих часовых. Ему и в голову не приходит, что кучка мятежников посмеет сразиться с эскадроном. А? что ты скажешь, Пти-Миньяр?

— Это будет отчаянное дело для горсточки храбрецов, но если оно удастся…

— Если оно удастся, подошедшие войска найдут разбитые остатки отряда де-Грамона, они найдут деревню, охваченную мятежом, им будет еще труднее бороться с нами… Ну, а если дело не удастся, мы уйдем в леса. Решено, Ренье?

— Решено. Завтра к вечеру все будет готово. Ведь мы выступим ночью, капитан? — сказал Ренье и сложил свою карту.

Антуан позвал нас ужинать под своды большой кухни. Еще недавно здесь суетились повара господина маркиза, приготовляя пиры. Теперь задымленные своды гудели от веселых возгласов повстанцев. За ужином мэтр Миньяр рассказал Шарлю про наше ремесло.

Полишинель — друг народа

В ту ночь мы расставили наши пестрые ширмы на узорном паркете замка де-Ларош. Паскуале вынул кукол из сундука. Розали разложила их по порядку. Я зажег свечи. Мы молчали. Меня била лихорадка. У Паскуале вздрагивали губы. Я вспомнил, как нам было страшно, когда мы впервые водили перед зрителями кукол в театре Мариано. Теперь мне было еще страшнее. Вдруг наше представление не понравится, покажется скучным и ненужным нашим зрителям? У меня в ушах все еще звучал презрительный голос коренастого Жака:

— И не стыдно тебе, гражданин, возиться с игрушками? Видишь мою руку, — она крепко держит ружье…

Мэтр Миньяр был спокоен и весел, как всегда. Зал наполнялся повстанцами. Выглянув из-за ширм, я увидел загорелых солдат, сменивших свои треуголки на широкополые крестьянские шляпы. Я увидел сильных деревенских парней, неумело державших ружья в непривычных руках. Я увидел старых крестьян с седыми подбородками, с руками, изуродованными тяжелым трудом. Смеясь и перекликаясь, зрители рассаживались на креслах с золочеными ручками, на маленьких тонконогих табуреточках, на бархатных скамейках, принесенных из других покоев замка. Я увидел Жака. Концы красного платка торчали у него за ухом. Он разговаривал с Ренье, сдвинув брови и не выпуская ружья из рук.

Мэтр стал настраивать скрипку.

— Пора начинать, Пти-Миньяр, — весело крикнул Шарль Оду, пробираясь между рядами к скамейке у стены.

— Убери факелы, Жозеф, —сказал мэтр.

Я не успел исполнить его просьбу. Двое солдат быстро сняли факелы со стен и унесли их из зала. Зал погрузился в темноту. Только у нас за ширмами ровным желтым огнем горели свечи.

Мэтр заиграл на скрипке. Звуки рассыпались веселыми бубенчиками и оборвались. Началась бурная, мятежная мелодия. Она звучала угрозой. Но вот и она затихла. Тогда мэтр взял в рот пиветту, и в освещенное пространство над ширмами вынырнул Полишинель.

— Здорово, старый приятель! — крикнул голос Антуана из темноты.

Полишинель повернул носатую голову, поклонился, звякнул бубенцом на желто-зеленом колпачке и заверещал:

— Вот и я, вот и я, добрый день, друзья! Бродил я по всей стране наяву, а не во сне, видел я такие дела, что душа обмерла… На Марне голодают, в Вогезах умирают, народ жует солому, а попы и дворяне отрастили себе животы!

— Верно! Все верно! — закричали зрители.

— Слышал я плач и стон, приехал полковник де-Грамон, привел с собой эскадрон… Крестьяне говорят: «Нечем нам кормить солдат, нечего нам есть, помилуйте, ваша честь!» Говорит де-Грамон: «Кушайте ворон, ешьте траву, а то я вам головы оторву!»

Зрители затопали, застучали прикладами.

— Так оно и было! Молодец, Полишинель! — кричали из толпы.

— Поеду я к королю да с ним поговорю! — верещал Полишинель. — Разве он не знает, что французский народ погибает? Эй, сюда, мой верный Гектор!

Паскуале выставил над ширмами деревянную лошадку с плоской глазастой мордой. Лошадка брыкалась и помахивала мочальным хвостом. Полишинель взобрался на седло и загарцовал по краю ширм.

— Как Мальбруг в поход собрался… — пел Полишинель.

Зрители подтягивали ему смеясь.

Я поднял над ширмами узорную, размалеванную беседку.

— Вот мы и приехали в Версаль! Ступай домой, Гектор! — Полишинель слезает с седла, дает пинка лошадке и заглядывает в беседку.

— А где же король? — спрашивает он. — Я не вижу короля! Король Франции, Людовик Шестнадцатый, где ты? Ау!

Из беседки выходит голубой дворянчик с мушкой на щеке.

— Чего, орешь, деревенщина? — пискливо спрашивает дворянчик. — Король на охоте, его нельзя тревожить! Ступай прочь!

— Ах, ваша милость, у меня важное дело к королю, — низко кланяется Полишинель. — Добрые французы умирают с голоду.

— Хоть бы все они померли, короля нельзя тревожить, когда он охотится на оленей. Пошел вон, мужик!

Дворянчик размахивает розовыми ручками и старается вытолкать Полишинеля. Полишинель увертывается.

— Га-га-га! Ливрейная обезьяна, королевский прислужник,