– Тебе не кажется, – пробормотала Зайка, – что этапронырливая девица и впрямь решила, что она госпожа Воронцова?

– Не обращай внимания, – попыталась я урезонить Ольгу.

– Ах, так! – возмутилась невестка. – Конечно, сыночказащищаешь. Между прочим, я могу уехать! Если я тебя не устраиваю, получишь Нюсюв родственницы!

И она выскочила за дверь, так шарахнув ею, что в окнахзадребезжали стекла.

– Эх, молодежь, – вздохнул Семен Андреевич, – из-за чегопереругались! Тьфу!

– Действительно, – пробормотала пристыженная Маня, –нехорошо вышло. Пойду прощения просить…

Я отправилась в спальню. Нет, надо как можно скорейотправлять Нюсю домой. Вот только разберусь с Фоминой!

Вскрыть тоненький кейс оказалось невозможно. Я провозиласьнеимоверно долго и в конце концов признала свое поражение. Ну не знаю, какпоступить! В доме стояла тишина. Наконец-то все угомонились, не кричат, неругаются… А мне, как назло, страшно хочется есть. Стараясь не шуметь, яспустилась в кухню и обнаружила там мирно пьющих чай Жору и Катю.

– Не спится, – покраснела кухарка.

– Мне тоже, – призналась я и спросила: – У нас естьинструменты? Ну там стамески, долото, молоток…

– А как же, – успокоил Жора, – целый арсенал, только зачемвам?

– Закрыла портфель с документами и забыла, какой кодпоставила, хочу сломать замок…

– Давайте погляжу, – предложил парень.

В спальне он повертел «дипломат».

– Хорошая вещица, жаль портить. Есть карточка?

– Что? – не поняла я.

– Ну, кредитка или телефонная?

Я протянула пластиковый прямоугольник «Лионский кредит».Жора всунул твердый плоский кусочек в узенькую щелку возле замка, как-то быстродернул рукой. Раздался тихий щелчок.

– Прошу, – ухмыльнулся Жора, – вход открыт.

– Ловко, – пробормотала я, разглядывая то, чего раньше незамечала: следы от плохо сведенной татуировки на его безымянном пальце.

Вероятнее всего, там был наколот перстень, подтверждавшийходку в зону. Жора перехватил мой взгляд и моментально сообщил:

– По глупости было, в малолетке сидел. Вы не волнуйтесь, этомы с пацанами спьяну в будку сапожника влезли. И не украли ничего толком –гуталин да тряпки. Только у родителей моих еще пятеро по лавкам сидели, вот изапихнули меня в спец. ПТУ, чтоб избавиться. А перстенек я из дури наколол,выпендриться хотел. Я с тех пор ни-ни, веду абсолютно трезвый и честный образжизни. Насмотрелся в спецухе на тюремные порядки, на всю жизнь урок.

Однако навыков взлома не потерял! Господи, надеюсь, чтоСемен Андреевич не серийный убийца.

Выпроводив помощника за дверь, я заперлась на задвижку иподняла крышку. Внутри лежала всего-то лишь одна-одинешенька беленькая папочка.Самая обычная, с тряпочными завязками и надписью «Дело». Несколько листочковбыли исписаны мелким убористым почерком. Тут же нашелся список из двадцатифамилий. Против каждой адрес и телефон. Возле имен крестики – восемь черных,остальные красные. Сверху на одном листочке стояло: «Отчет». Я принялась читатьаккуратные, написанные прямо-таки каллиграфическим почерком строчки.

Когда наконец я сумела оторваться от захватывающегоматериала, голова у меня гудела, как пивной котел. Мысли переплелись в тугойклубок. И я без конца повторяла про себя: «Какая я идиотка! Так фатальноошибиться!»

Ошибка произошла в самом начале моих поисков. ПокойнаяЛеночка, секретарша Маркова, сказала, что Игорь по просьбе Надежды Фоминойзанимался делом Константина Яковлевича Точилина. А на самом деле его нанялТочилин для слежки за Фоминой. То ли Леночка недопоняла, то ли Игорь специальнодезинформировал девушку. Свекор хотел знать всю подноготную своей невестки.Скорее всего он заподозрил женщину в неблаговидных поступках. Игорь блестящесправился с задачей.

Наденька Фомина родилась в неполной семье. Отца у нее небыло. Вернее, как биологическая единица он где-то существовал, но девушканикогда его не видела. Более того, мать постаралась, чтобы у дочери не осталосьникакой памяти об отце. Отчество и фамилию девочка получила от деда. Любящаямама во всем потакала Наденьке, и, пока был жив дедушка, полковник в отставке,они не нуждались. Пенсии бывшего военного вкупе с мамочкиной зарплатой хваталона все. Покупали продукты на рынке и каждый год ездили по льготным путевкам вКрым, в санаторий. Худо стало, когда дедушка умер. Пришлось затянуть пояса.

– Ничего, доченька, – утешала Наденьку мать, – вот поступишьв университет, выучишься, человеком станешь.

Но их мечтам не было суждено исполниться. На первом же вступительномэкзамене Надюша получила двойку за сочинение. Пришлось распроститься с мечтойоб университетском образовании и нести документы в малопрестижный Пищевойинститут.

За пять лет, проведенных в вузе, Надя не приобрелапрактически никаких знаний, зато успела два раза выйти замуж, и оба раза крайненеудачно. Браки длились меньше чем по полгода, хотя и заключались по глубокой истрастной любви. Мамочка только плакала по ночам в подушку, сокрушаясь одочуркином невезении.

После учебы Надюшу распределили в НИИ питания, и потеклигоды унылой, неинтересной работы. Кавалеры появлялись часто, но замуж не звали.Из хорошенькой белокурой девушки Надежда постепенно превращалась в толстеющуюразочарованную тетку. Умерла мама. В пустой квартире стало совсем одиноко,иногда за выходные дни Надежда не произносила вслух ни слова. Комнатыпостепенно приходили в запустение: не для кого было убирать, некому готовить…

И все же Надюша решила еще раз испытать судьбу. Купилапутевку в санаторий на берегу моря и назад вернулась с женихом – ЯковомТочилиным. Их знакомство было изначально построено на лжи. Фомина была старшебудущего мужа на двенадцать лет, но призналась только в двухгодичной разнице ввозрасте.

Наивный Яша не заподозрил ничего дурного. У него не былоопыта общения с женщинами, тем более с такими хитрыми и активными, как егоневеста. «Забыла» новобрачная и о двух предыдущих супругах. Яков искреннесчитал себя первым. Нехитрая операция по восстановлению девственности освоенагинекологами в совершенстве, и муж получил в первую брачную ночь всенеобходимые доказательства «честности» – кровавое пятно на простыне и рыдающуюлюбимую.