Тут и там валялись порнографические журналы самого разногокачества – от высококлассного «Плейбоя» до откровенно омерзительного «МистераИкс». На кухне несколько чашек, электрический чайник и маленькая сковородочка.Игорь не утруждал себя готовкой. Зато в ванной роты шампуней и батальонысредств после бритья. Надо же, он даже пользовался женским кремом от морщин.

Бело-зеленая баночка «Синержи» могла навести на мысль о том,что его здесь посещала женщина, но я тут же отмела подобную возможность.Марков, безусловно, был бабником и имел массу любовниц, но водил их не сюда, ав другие, снятые для этих целей квартиры. Тут же он отдыхал: валялся накровати, читал порнушку, глядел видик… Иногда оставался ночевать, кайфуя водиночестве. Интересно, почему он не хотел разводиться с Алисой? Хотя мойпрежний муж Макс Полянский, самозабвенный бабник и врун, тоже неохотно отпустилменя. И дело вовсе не в невероятной любви. Просто потаскуну выгодно иметь жену– все остальные дамы в этом случае не начинают предъявлять на него права. Ктому же Макс всегда плакался в жилетку своим бабам, рассказывая о моем жуткомхарактере и крайней болезненности. В ответ на советы бросить стерву Максиккорчил унылую гримасу и бормотал: «Ну как оставить беспомощного инвалида? Грехсмертельный».

На нежные женские души подобное поведение действовалочрезвычайно эффективно, и Полянский добивался, чего хотел, в один момент.

Я распахнула шкаф и присвистнула. Чего тут только не было!Несколько париков, коробки с гримом, накладные усы и бороды, связки отмычек,резиновые перчатки, коробочка с тальком… Если документы существуют, то ониздесь!

Первый ящик письменного стола был заперт. Я потратила почтицелый час, взламывая неподатливый замок. Сначала честно пыталась открыть егоотмычками, но я плохо владею «гитарой», поэтому притащила с кухни нож с широкимлезвием и принялась расковыривать сверхтвердую, как назло, деревяшку. Наконецраздался треск, и перед глазами предстал… пустой ящик. От злости я выкрикнула:

– Еж твою налево!

Ну вот, набралась от Семена Андреевича дурацких выражений.Значит, документов нет и здесь! Я провела целый день в бесплодных поисках икогтерезку не купила. Очень захотелось курить, и я пошла на кухню. Марковтщательно следил за своим здоровьем, пепельниц в доме не держал, но наподоконнике стояла какая-то пустая баночка. Я отодвинула тюль и увидела в самомуглу за занавеской плоский серый кейс. Вот оно! Леночка говорила, что Игорьносил документы в кейсе.

Трясущимися от возбуждения руками я схватила найденное и тутже удостоверилась, что «дипломат» заперт, причем на цифровой замок. Времяподбиралось к десяти вечера. Ничего, прихвачу с собой и дома распотрошунаходку.

Но разве у нас дома можно заняться чем-нибудь тихо испокойно? Одиннадцать часов, ночь почти, а никто не собирается спать. Маня иКеша ругались так, что их возбужденные голоса были слышны на улице.

– Это не малахитовый цвет! – вопила дочь.

– Именно малахитовый, – настаивал сын.

– Не спорь со мной, – продолжала злиться девочка. – Кто вхудожественную школу ходит? Просто колер взбесившейся жабы!

– С ума сойти! – зашипел Кешка. Машка таки сумела вывестибрата из себя. – Жаба грязно-серая.

– Три ха-ха, – замогильным голосом произнесла Маруся. – Тычто, лягушек не видел?

– Жаба и лягушка – разные животные!

– Прекратите! – вмешалась Ольга.

– А по-моему, потрясающий цвет, – поддакнула Нюся. – УАркашеньки просто изумительный вкус.

– Что случилось? – поинтересовалась я, заглянув в гостиную.

С комнатой происходило что-то ужасное. Чем дольше шелремонт, тем гаже она выглядела. Семен Андреевич оказался слишком обстоятельными неторопливым. Скоро три недели как он «улучшает» комнату, но пока добилсяпрямо противоположного эффекта. Потолок мастер мучил, как маньяк жертву. Врезультате на нем были видны разводы и подтеки.

– Грибок в плите завелся, – безапелляционно заявил СеменАндреевич, когда ему указали на подозрительные сероватые разводы. – Строителиплиту влажную положили, вот и результат.

Потом наступил черед стен. Уж не знаю, каким образомработнички добились такого результата, но все они были чуть разного цвета.Причем сочетание этого «чуть» способно довести впечатлительного человека дообморока. Кстати, Жора в этом совершенно не виноват, он целыми днями торчал на кухне,где у Катерины, как назло, испортились все электроприборы. Поэтому парень безустали прокручивая мясо, месил тесто и взбивал белки. Не далее как сегодняутром «перегорела» кофемолка…

– Кеша купил новую плитку для камина, – принялась ябедничатьМаша. – Смотри, ужасно, не правда ли?

Честно говоря, Маня права. Если цвет стен колебался отсветло-салатового до изумрудно-зеленого, то кафелинки походили на солдатскуюгимнастерку, причем не новую, а сильно поношенную, выгоревшую и явно нечистую.Но мне казалось, что при таких стенах цвет облицовочного материала уже не имелникакого значения.

– Сами велели брать малахитовую, – отбивался Кеша.

– Это не малахитовая, – вновь завела свое Манюня.

– Гляди, – велел брат и ткнул пальцем в бумажку, приклееннуюна ящичке, – черным по белому обозначено: «кабанчик малахитовый».

– Дожить почти до старости, – фыркнула Манюня, – и обращатьвнимание на таблички и вывески!..

– Ты, может, еще и газетам доверяешь? – ухмыльнулась Зайка.– Этакое трогательное отношение к печатному слову.

– А мне кажется, что цвет потрясающий, – неожиданно громкозаявила Нюся. – И вообще, в доме мужчина хозяин, как он сказал, так и должнобыть. Хватит спорить, чудесный кабанчик!

– Может, нам паранджу надеть? – ехидно спросила Ольга. –Кеша купил истинную жуть. Придется самой поехать.

– Ну и езжай себе куда хочешь! – внезапно заорал сын.

Его всегда бледное лицо неожиданно покрылось болезненнымикрасными пятнами.

– В этом доме, – вопил Кеша, – меня совершенно не уважают, вгрош не ставят!

Он выскочил в коридор, изо всех сил хлопнув дверью.

– Кешик, не волнуйся так! – взвыла Нюся и стремглав кинуласьза ним.

Мы остались сидеть с открытыми ртами. Аркашка никогда некричит, а когда злится, то, наоборот, начинает говорить придушенным голосом.Такой вопль из его груди на моей памяти вырвался впервые.