1990-е

Растрачена святая сила,

Победный изветшал венок,

И мнится: сломлена Россия…

Но – Пушкин, Лермонтов и Блок!..

Они всегда и всюду с нами.

Хранят того, кто изнемог,

Шестью нетленными крылами

Вновь – Пушкин, Лермонтов и Блок!

Изведена страна обманом,

А нам урок опять не впрок.

Но в мире этом окаянном

Есть Пушкин, Лермонтов и Блок!

И в час, когда бессильно слово,

За честь свою спускать курок

Учили и научат снова

Нас Пушкин, Лермонтов и Блок.

Считает серебро Иуда,

Но мелким бесам невдомек:

Россию не сломить, покуда

Есть Пушкин, Лермонтов и Блок!

1998

Рене Гера

Бедный Дельвиг умер, затравленный:

Бенкендорф Сибирь посулил.

Бедный Горький умер, отравленный:

Сам Ягода яду подлил.

Слезы жертв до сих пор не высохли.

И теперь, кого ни спроси:

При царях ли, при коммунистах ли

Хорошо не жилось на Руси.

Как и вы, ненавижу цепи я.

Но нельзя жить, отцов кляня!

То, что вы называли «Совдепия»,

Это Родина для меня…

2010

Назло международным пидарасам

Обдумывая новую главу,

Я отпускным, неторопливым брассом

Вдоль берега турецкого плыву.

И размышляю: «Зря смеетесь, гады!

Еще не кончен вековечный спор.

Еще мы доберемся до Царьграда

И вычерпаем шапками Босфор!

2011

Ночью снова думал о России!

Как тысячелетнее дитя,

Развели державу, раструсили,

Погремушкой гласности прельстя!

Бал у нас теперь свобода правит.

И закон начальству не указ!

Если надо, разбомбим парламент.

Если можно, усмирим Кавказ.

Депутаты – в розницу и оптом.

Был генсек, теперь дуумвират.

Почему мы разбиваем лоб там,

Где другие на своем стоят.

Отчего – то вправо мы, то влево,

То до основанья, то с нуля.

Вот у англичан есть королева.

Может, нам царя иль короля?

Он от слез удержится едва ли,

Оглядев развалины Руси.

Боже правый, все разворовали!

Хоть святых последних выноси!

Вместо субмарин – буржуев яхты.

Вместо танков – «меринов» стада.

Где рекорды, доблестные вахты?

Где герои честного труда?

Где самоотвержцы, что готовы,

Русь храня, остаться неглиже?

Где наш Минин? Вместо Третьякова

Вексельберг с яйцом от Фаберже!

Для того ль на Прохоровском поле

Плавилась броня и дым чадил,

Чтоб теперь на Куршавельской воле

Прохоров с девчонками чудил?

Как же ты, страна, такою стала?

Где стихи? Кругом один центон!

Всюду вышибалы да менялы

Да зубастый офисный планктон.

По фигу и город, и село нам.

Космос до звезды. Но там и тут.

От Рублевки и до Барселоны

Замки новорусские растут.

Олигархам что мои просторы?

Жить в России им не по нутру.

Для таких Отечество – офшоры.

Дети в Итон ходят поутру.

Им плевать, что кончатся однажды

Нефть и газ. Что дальше? Кто смекал?

Будем усыхающим от жажды

По трубопроводу гнать Байкал?

Вся страна давно пошла на вынос.

А Сибирь сбегает за Урал.

За стеной кремлевской верят в бизнес.

Я не верю – черт его побрал!

Закладные, взятки и откаты.

Из ментовки не уйти живым.

Тройка-Русь, остановись, куда ты?

Там уже не ездят гужевым!

Прет Китай, как из бадьи опара.

Где на вызов времени ответ?

Акромя позора и пиара,

Ничего за целых двадцать лет!

Нет, не маслом – кровушкой картина:

Лес горит и тонет теплоход,

Рухнул дом, и треснула плотина,

И опять разбился самолет.

Сорняки на плодоносных пашнях,

Вдоль шоссе продажные «герлы́».

Кто мы? Где мы? На кремлевских башнях

Вперемежку звезды и орлы.

И живем мы без идеологий,

Чтобы не задуривать башку,

Верим только нанотехнологий

Маленькому шустрому божку.

Видим только, сердцем индевея,

Как теснит подсолнушки попкорн,

Как национальная идея

Хохмачам досталась на прокорм.

Как экран чернухой забесили.

Как лютуют Эрнст и кич его.

До утра я думал о России…

Так и не придумал ничего.

2011

* * *

Мелькнула женщина за одичавшей сливой,

Плакучей флейты смолк последний стон.

Туман над озером горчит, как дым пожара.

Грустна любовь в эпоху перемен…

* * *

Смотрю в окно на теплый майский ливень

И вспоминаю женщину под душем,

И водопад в ложбинке меж грудей.

И слезы лью, холодные, как осень.

* * *

Я руку поднял, но опять такси

Промчалось, окатив водой из лужи

И подмигнув зеленым дерзким глазом.

Прошедших женщин почему-то вспомнил…

* * *

Я слушал песню горлицы в саду.

Но стоны оборвав, она вспорхнула

И унеслась, оставив мне на память

Литую каплю теплого гуано.

Ах, бабы, бабы, все вы таковы!

* * *

Сначала ты смеялась, а потом

Стонала счастливо,

Потом ты замолчала,

Заплакала. И наконец, ушла.

* * *

Смешная девочка боится темноты.

Нагая девушка – стеснительного света.

Увядшая жена – что муж уйдет.

Старуха – что не хватит на лекарства.