Сергей продолжал молча смотреть на лидера бандитов.

– И мы тебя отожмем, – недобро оскалился Ярес, – как ту Мурку. Отожмем, приговаривая: ну киска, ну еще капельку! Понял?! Как начнем – вот и будешь глазенками зыркать. Все, отбегался! Говорят, кровь твоя нынче дорого стоит. Так что выжмем досуха. Готовься, Турист. На легкую смерть не надейся, счет у меня к тебе. За мертвых корешков.

– Это у меня к тебе счет! – не выдержал Поздняков.

Лицо его нервно дернулось.

– За бабу, что ли? – усмехнулся бандит. – Баба толковая, работу знает… Сам пробовал.

Поздняков рванулся вперед, к Яресу. Ударить, хотя бы головой! Его сбили подсечкой. Справиться с человеком, у которого скованы руки и ноги, – секундное дело.

В коридоре послышались торопливые шаги.

– Ну, где он? – На пороге комнаты-камеры возник человек в белом халате, с небольшим железным чемоданчиком.

Увидел пленника и расплылся в улыбке. Ткнул себя пальцем в переносицу, поправляя съехавшие очки. «Вербинский!» – понял Сергей.

– Стол на середину вытащите, – потребовал «врач», нервно поглаживая бородку.

Двое бандитов тут же выполнили приказ, и пленнику стало ясно, что, несмотря на то что Ярес главный, в некоторых вопросах Вербинский старше по рангу. Имеет право командовать всеми, в том числе и бойцами из «службы безопасности».

– Так, хорошо! – Вербинский снова ткнул себя пальцем в переносицу. Кажется, сильно нервничал. – Теперь снимаем наручники. Только с запястий! Ноги оставляем, с ними позже. Значит, руки освобождаем, и на стол его. Мне нужна левая вена.

Он отошел в сторону. Пристроил металлический чемоданчик на стуле, открыл его. Сергея дернули вперед, приподняли, и он сумел разглядеть – там, кроме перчаток, находились одноразовый шприц и несколько ампул.

– Сволочь! Гад! Фашист! – Сергей все понял, заорал, не сдерживаясь. – Ты не доктор! Ты – дерьмо! Дерьмо!!! Твое место – в аду!

– Ну и дела, – Олег Борисович выпрямился, посмотрел на пленника, которого ударили под дых, схватили за подбородок и волосы, не позволяя орать и дергаться. – Опять недовольные… Кругом одно и то же. Что за время?

Между прочим, дружок, ты еще не околел лишь потому, что интересен мне. Так что скажи спасибо, если б не мое профессиональное любопытство – убили бы. Прямо там, на стоянке, где нашли. Тихо отправили на небеса, и не прыгал бы здесь, брызжа слюной.

Но мне ведь нужно проверить: что с твоей иммунной системой? В твой организм попал мой уникальный катализатор, но не потому, что его тебе ввели уколом, а передавшись через кровь. Такое в мои планы не входило, но – коли случилось – надо довести опыт до конца. Проверить штамм, которым обрабатывали «кровного брата». Знаешь его? Верно, и не подозреваешь, что у тебя был кровный брат… Его кололи точно таким же «коктейлем» вирусов…

С пленника сняли наручники, но дернуться не позволили. В запястья вцепились два амбала. Третий держал сзади, за шею и волосы.

– Так, давайте образец на стол! – распорядился Вербинский, набрав полный шприц.

Сергей вдруг оказался в воздухе: его подняли, подтащили к центру комнаты, под лампы. Бросили спиной на деревянный квадрат. Один из бандитов навалился на скованные ноги, не давая поднять их. Двое других, растянув руки пленника в стороны, крепко ухватили Позднякова за запястья. Прежде чем дернули назад голову, Сергей увидел Вербинского со шприцем. Тот аккуратно приближался к «кролику», сжимая смертельно опасное жало в правой руке.

Да! К «кролику»!!! В памяти вспыхнули страницы дневника Владлена Завацкого.

Завацкий не соврал. Было не просто страшно – было ощущение медленно подползающей на кончике тоненькой блестящей трубки смерти. Сергей видел ее, мог кричать, напрягать все мускулы, мог даже умолять о пощаде. Смерть оставалась глухой. Она подошла вплотную, постояла, словно ждала: не сойдет ли человек с ума? Не сошел. И Смерть, потоптавшись рядом с распростертым на куске дерева телом, больно ужалила в руку, медленно расползлась по венам.

Позднякова отпустили. Он приподнялся, слегка шатаясь. Сумасшедшими глазами уставился на левую руку. Там возле локтевого сгиба виднелся след от укола – темный длинный росчерк. Из-за того, что пленник дергался, игла вошла неровно, расцарапала кожу, порвала сосуд. Из фиолетовой черточки сочилась кровь, но никто и не думал прикладывать вату к ранке, предлагать согнуть руку в локте. Зачем? Это мелочь по сравнению с…

На лбу выступил холодный пот, Сергей с ужасом глянул на довольно улыбавшегося Вербинского.

– Все-все, голубчик! – сказал тот. – А теперь поглядим, что с тобой будет.

Сергей мокрой ладонью вытер пот со лба. Веки судорожно дергались, от страха, от ужаса. «Кролик» смотрел на вскрытую вену, словно не мог поверить: туда, в маленькую ранку, вошла Смерть. Огромная, безобразная. Вошла и спряталась в его собственном теле…

– Снимайте цепь, – приказал Вербинский. Доктор, ничуть не стесняясь, говорил о Сергее Позднякове, как о расходном материале. – Теперь все, она ни к чему, «кролик» двигаться не сможет. Если выживет – увидим. Нет – придется уничтожить дом вместе с трупом. Сжечь дотла.

– Ярес!!! – завопил Поздняков, бросаясь на главаря бандитов.

Он вдруг понял: теперь – когда сняли цепь и наручники – у него, быть может, есть последний шанс поквитаться. За Сашку! За Алену!

Его сбили с ног сильным, рассчитанным ударом. Калечить не хотели, только остановить. Пленник скорчился на полу, схватившись за живот.

– На койку бросить? – спросил Битый у Вербинского. – Или пусть на полу?

– Пусть валяется. Уходим! – приказал доктор. – Надо быстрее выметаться из комнаты. Хочешь заболеть холерой или «коровьим бешенством»?

Битый испуганно потряс головой, стал энергично пятиться назад.

– Уходим! Все! Быстрее! – приказал Вербинский.

Людям Яреса не надо было повторять дважды. Может, они и не боялись ножа или пули, но подыхать, как подопытные «кролики» в лаборатории «Ноев ковчег», никто не собирался. За несколько лет охранники насмотрелись таких ужасов, что оказались за пределами комнаты быстрее Вербинского. Врач покидал камеру последним. Чуть задержался, с любопытством глядя на неподвижное тело.

Пленник был жив, дышал часто-часто, но не двигался и не издавал никаких звуков. В особняке Колотилова не оказалось десятка видеокамер внутри карантинного блока, как в лаборатории. Только маленькая система слежения, которую наспех пристроили в последний момент. Через нее не рассмотришь в деталях: умирает «кролик» или нет? Без костюма биологической защиты не проверишь симптомы. Хотя холера и «коровье бешенство» не передаются воздушно-капельным путем, точно не известно, как в организме подопытного мог мутировать вирус. Об этом думал Вербинский, плотно закрывая дверь в камеру смерти.

Он постоял еще немного, прислушиваясь. Из-за перегородки не доносилось ни звука. Вербинский поправил очки и направился в другую часть дома. Теперь следовало ждать. Двое или трое суток.