Все оружие по-прежнему составляли пистолеты Р80 и ножи. Только у Гута был АКСУ, который вот уже несколько дней мирно и подальше от посторонних глаз хранился в рюкзаке. Теперь извлекли и его.

В полном молчании группа устремилась через джунгли в направлении, где должна была находиться машина преследуемых. Маштаков, зажав рукой микрофон, наконец спросил Андрея:

– А что это ты мудришь, Внук?

– Ты о чем? – так же зажав микрофон, поинтересовался Истомин. – О том, что Рысь отправил с этим типом, а сам с тобой остался? Не верю я ему, понимаешь. Слишком он хорошо все просчитывает, и все ему ясно. И стоимость свою тоже просчитал до доллара.

– И что дальше?

– А дальше вот что, – усмехнулся Андрей и тихо постучал по микрофону. – Рысь, я Внук, не отвечай и слушай.

В динамике на ухе дважды стукнуло. Это Рысь без слов дал понять, что он на связи.

– Гуту я не верю, Рысь, предаст он нас обязательно. Или этим сдаст, за кем мы гонимся, за большие деньги. Или полиции по старой дружбе или во искупление собственных грехов. Слушай приказ. Идешь медленно, всячески тормозишь Гута. На месте около брошенной машины или если там есть люди, то в засаде рядом, мы с Мышью окажемся раньше. Ситуация будет под контролем, поэтому не паникуй. Действуй по обстоятельствам, но нас не зацепи. Пусть Гут себя проявит.

В ответ дважды стукнуло. Маштаков покрутил головой, не понимая, зачем командиру это понадобилось.

– Шлепнули бы мы его тут втихаря, и все дела, – проворчал он.

– А если все-таки ему можно верить? – возразил Андрей. – Тогда помощь его неоценима. А если нет, то земля ему пухом.

Маштаков пожал плечами и ускорил шаг, догоняя командира. В темпе кросса по пересеченной местности двое спецназовцев прошли примерно сорок минут. Им приходилось выбирать дорогу и карабкаться по осыпающимся склонам по скользкой траве, хвататься за длинные корни и лианы. В конце концов они поднялись на плато правее того места, где должен был подняться Коля Рыськин с суданцем.

Здесь растительность была реже и не такой зеленой, как внизу. Здесь местность больше походила на саванну весной. Причиной тому было, наверное, то, что влажные ветры упирались в отроги Эфиопского нагорья и теряли влагу с той стороны. Здесь же растительность подпитывалась влажными испарениями снизу, с речных долин. Камней здесь тоже хватало, как и мелкого щебня, образовавшегося за все время разрушения скал выветриванием, и сносившегося вниз редкими сезонными дождевыми потоками.

Андрей бежал мерно, как на занятиях. Он мысленно считал шаги на вдохе и на выдохе, стараясь, чтобы тело не делало никаких лишних движений и не теряло впустую ни одной калории. В таком режиме, как заведенный механизм, они с Маштаковым могли бежать часами, если позволяла местность. Короткие промежутки перехода на шаг, восстановление дыхания и снова бегом. За час в таком темпе они могли преодолевать десять или пятнадцать километров. Андрей посмотрел на наручные часы, хотя и так чувствовал время. Как он и предполагал, они бежали по плато уже полтора часа. Значит, от места подъема они прошли двадцать или двадцать с небольшим километров. Коля Рыськин с суданцем должны были подняться километрах в пяти левее от них. До подъема минут тридцать, столько же на подъем. Итого час. Значит, опережение составляет около тридцати минут, а в километрах – пятнадцать или семнадцать. Достаточно, чтобы Гут не услышал возможной стрельбы из пистолетов.

Машину они увидели почти сразу, как только выбежали на возвышенный участок. Андрей пригнулся и сбавил шаг, Маштаков последовал его примеру. Еще несколько шагов, и они приникли к валунам справа, откуда можно было наблюдать. Маштаков стащил со спины рюкзак и извлек из него бинокль. Протянув его Андрею, он принялся, как и положено по боевому расписанию, прикрывать старшего. Спецназовец держал пистолет двумя руками и, стоя на одном колене, медленно поворачивался вправо и влево, осматривая окрестности.

– Двое, – сделал наконец Андрей вывод. – Думаю, что остальные ушли, а эти ждут преследователей. Или им приказано ждать определенное время и догонять основную группу. Кто-то у них очень умный, знает, что такое арьергард.

– Нашей дамы не видать? – на всякий случай спросил Маштаков.

– Нет, только две черные рожи и те не отличаются умом. Один абориген торчит на самом видном месте и с автоматом на виду. А второй, кажется, дрыхнет в машине. Там же на этом солнцепеке духовка, сауна настоящая. А, вылезает… Воду пьют из фляжки. Оба пошли в тень от машины.

– Задача?

– Задача такая, Мышь. В окрестностях признаков людей не видно, можно полагать, что основная их группа ушла вперед. Заходим со стороны солнца, чтобы нас машина закрывала. Движемся уступом по пять метров. На месте работаю я, ты прикрываешь. Берем живьем одного для допроса и последующего уничтожения.

– А Гут?

– Должны успеть до подхода Гута и имитировать здесь живых. Дальше все зависит от того, как он себя проявит. Вопросы?

– Вопросов нет!

– Пошли!

До машины от камней, за которыми прятались спецназовцы, было около ста метров. Маштаков аккуратно сложил свой рюкзак, оставив при себе нож в ножнах на груди и пистолет в руке. За остальным можно вернуться, когда закончится схватка. Андрей не стал оставлять бинокль и аккуратно засунул его себе под жилет-разгрузку на груди.

Они двинулись уступом. Сначала один проходит пять метров и занимает позицию для прикрытия напарника, потом напарник проходит пять метров до и еще пять после. И тоже занимает позицию для возможной стрельбы. Двадцать, сорок, шестьдесят метров пройдено. Чернокожие с автоматами сидели в тени машины, вытянув ноги и о чем-то разговаривали. Они иногда поворачивали головы туда, откуда могли показаться преследователи, но, видимо, в такую возможность не очень верили. Спецназовцы заходили с другой стороны.

Наконец до машины осталось всего метров десять. Теперь передвигаться нужно с особой осторожностью, потому что хруст мелких камней под подошвой ботинка раздастся очень громко. А уж тем более скатившийся под уклон камень. Андрей переставлял ноги с большого камня на другой почти не глядя вниз. Все его чувства были направлены на удержание равновесия и готовность к прыжку.

Все, теперь до машины два метра, фактически один прыжок. Андрей сунул пистолет в специальный карман на жилете и застегнул защелку, удерживающую оружие в горизонтальном положении. Потом он выдернул из ножен нож, перехватил его лезвием вниз и сделал последний шаг к цели. Последний шаг, которого противник еще не слышит. А первый, который он услышит, будет сигналом начала боя. И времени у них подготовиться к этой схватке уже не будет.

Сейчас себе это можно было позволить. Немного лихачества, конечно, но зато полное замешательство у противников и полное овладение инициативой. Андрей прыгнул, опершись левой рукой о капот машины и оттолкнувшись от него правой ногой. Грохот металла заставил суданцев вскинуть головы и схватиться за автоматы, но в этом и была их ошибка. И даже не ошибка, а недостаток боевых навыков. С кем они привыкли здесь воевать? С мирными жителями, которых грабили, с повстанцами, у которых из боевых навыков один голый энтузиазм? Здесь же они столкнулись с профессионалами, вся жизнь которых – это сплошная и непрекращающаяся тренировка.