– Его лучший друг совершил самоубийство, – вмешалась миссис Фрейзер, – и он очень переживает.

– Ого! Прости. Но все же странно так транжирить последний семестр.

«Да, Луи, но не тебе делать замечания по поводу чужих карьерных шагов», – подумал Марк. Однако он был преисполнен решимости не создавать напряжения, поэтому произнес:

– Поверь мне, Луи, я все держу под контролем.

– Не сомневаюсь. Мам, а что там в горшочке на плите? Пахнет потрясающе.

– Жаркое из говядины. Как насчет раннего ленча? – Она уже встала со стула и, открывая кухонный шкафчик, предательски выпалила: – Марк считает, что тебе нужно признать свою вину и заключить сделку с правосудием, Луи. Ты обсуждал это со своим адвокатом?

«Ну, мама, молодец, спасибо тебе. Теперь начнется выяснение отношений».

Луи улыбнулся Марку и прорычал:

– Значит, ты занимаешься теперь адвокатской практикой?

«Если бы ты только знал, как интенсивно!»

– Вовсе нет, Луи, и я не даю никаких советов. Мы с мамой просто обсуждали это в общих чертах.

– Ну конечно! Да, мама, я говорил об этом со своим адвокатом во время одной из наших встреч. Если я признаю себя виновным, я сяду, с учетом отбытого срока, который включает домашний арест с вот этим маленьким браслетиком на ноге. Таким образом, я проведу следующие полгода в тюрьме, где мне предстоит беречься от банд, принимать холодный душ, прижимаясь к стене, питаться яичным порошком и черствыми тостами, – или я проведу следующие полгода здесь, дома. Невелик выбор, правда?

Марк пожал плечами, давая понять, что не имеет мнения на этот счет. Неосторожное слово, сказанное в этот момент, могло взорвать ситуацию, а он не желал в этом участвовать. Миссис Фрейзер раскладывала на столе бумажные салфетки и старые серебряные приборы.

Луи между тем продолжал:

– Я не собираюсь признавать себя виновным, что бы вы оба ни думали. Я хочу предстать перед судом. Копы устроили мне ловушку, и я смогу доказать это присяжным.

– Отлично, – заметил Марк. – Надеюсь, твой адвокат знает, что делает.

– Он знает об уголовном праве больше, чем ты.

– Ну, разумеется, – согласился Марк.

Луи шумно потянул кофе и сказал:

– Но я надеялся, что, сдав летом адвокатский экзамен, ты немного поможешь в моем деле, хотя бы посидишь во время суда рядом со мной, чтобы присяжные подумали, что у меня два адвоката, понимаешь? Теперь знаю, что этого не будет.

– Да, этого не будет. Я беру академический.

– Это все же очень странно.

Миссис Фрейзер поставила на стол три дымящиеся тарелки жаркого. Луи набросился на свою так, будто голодал целую неделю. Марк посмотрел на мать, потом на часы. Он был здесь всего сорок минут, но ему страшно было даже подумать о том, чтобы задержаться дольше.

В понедельник третьего марта федеральные агенты совершили рейд на штаб-квартиру Свифт-банка в центре Филадельфии. Прессу предупредили, и повсюду появились снимки и видео, на которых было запечатлено, как небольшая армия людей в куртках, украшенных надписью «ФБР» на спинах, перетаскивают коробки и компьютеры в ожидающие у входа пикапы. Компания выступила с заявлением, в котором утверждалось, будто у нее все в порядке, все проходит по взаимному согласию и так далее, но тем не менее ее акции стремительно падали.

Некий бизнес-комментатор по кабельному телевидению сделал обзор проблем банка. Конгресс начал две проверки совместно с ФБР. Федеральные прокуроры в трех штатах, самодовольно красуясь перед камерами, обещали докопаться до истины. Минимум пять коллективных исков находились в процессе подготовки, и адвокаты развили бешеную активность. Никто не сомневался, что последуют и другие иски. Председатель совета директоров Свифт-банка только что подал в отставку – «чтобы проводить больше времени с семьей» – и прихватил с собой в виде поощрительного опциона акции на сто миллионов долларов – трофей, призванный сделать более приятным время, проводимое с семьей. Тем временем он продолжал переговоры о своих отступных. Сотни бывших служащих заговорили вслух, они выступали с разоблачениями и подавали в суд за незаконное увольнение. Пересматривались старые дела, возбуждавшиеся против Свифта, и оказалось, что неправомерные действия совершались банком на протяжении минимум десяти последних лет. Клиенты возмутились, подняли шум, начали закрывать счета. Цепные псы из Общества защиты потребителей сделали заявление, в котором проклинали Свифт за «самую мошенническую банковскую практику в истории США».

Девять процентов акций Свифта принадлежали инвестиционной компании из Лос-Анджелеса. Как крупнейшему держателю акций, ей было нечего сказать. Партнеры по НЮП ежедневно внимательно отслеживали светопреставление, творившееся вокруг Свифта, и брали на заметку каждое слово о банке, которое находили в печати. Пока Хиндсу Рэкли удавалось избегать внимания к своей персоне.

Наконец партнеры решили, что самое время, пользуясь поднятой шумихой, присоединиться к веселью. Марк связался с юридической фирмой в Майами и примкнул в качестве истца к их коллективному иску. Тодд позвонил по бесплатному междугородному номеру, рекламировавшемуся некой юридической фирмой, в Нью-Йорк и присоединился к ее коллективному иску. Зола предпочла действовать ближе к дому и заявила о своем желании участвовать в деле, которое собиралась возбудить юридическая фирма из округа Колумбия, хорошо известная своей деятельностью в области коллективных исков.

Через несколько часов после этого их завалили бумагами, которые адвокаты, преследовавшие Свифт-банк, выпекали как блины. Их количество впечатляло.

Согласно последним подсчетам, уже заявили о себе около миллиона клиентов Свифта, пострадавших от неправомерных действий банка.

Рамон звонил каждый день, даже в выходные. Он желал знать последние новости о своем деле, и Марк снова и снова объяснял ему, что изначальный отзыв, полученный от «первого эксперта», положителен и они продвигаются так быстро, как только могут. Встреча с великим Джеффри Корбеттом была назначена у Марка на среду, девятнадцатого марта – ближайшую свободную дату, которую он смог найти в своем плотном графике. Совершенно очевидно, что он обязан придерживаться своего судебного календаря, и для новых дел у него почти не остается времени.

Позвонив во вторник, Рамон ошарашил их сообщением, что Эйша, его бывшая, пришла в себя там, в Чарлстоне, и проявила живой интерес к процессу. Марк нисколько не сомневался, что Рамон – вероятно, под влиянием момента – захотел произвести на нее впечатление важными разговорами о том, что нанял адвокатов, дабы выдвинуть обвинение против больницы в преступной врачебной халатности, но был уверен, что Эйша не станет существенным фактором в деле.

Однако он ошибся. В среду ему позвонил адвокат из Чарлстона, некий мистер Моссберг. Поскольку номер был ему неизвестен, Марк по обыкновению колебался, отвечать ли на звонок, но после пятого сигнала все же принял его.