Профсоюзные организаторы проникли в TCNJ еще в 1940-х годах, когда у банка было всего двенадцать филиалов. В те дни, когда президент банка постановлял повысить зарплату главам отделений и сотрудников, руководители сначала хватали свою долю, а потом оставляли что-то непосредственным помощникам. Деньги исчезали еще до того, как спускались вниз по лестнице до рядовых сотрудников. Неудивительно, что те возмущались и вызывали представителя профсоюза для улаживания конфликта.

Наличие в банке профсоюза имеет свои плюсы и минусы: плюс был в том, что TCNJ не представлял лакомого кусочка для более крупного банка, поскольку ни одному крупному банку не хотелось, чтобы профсоюз влиял на умы его собственных сотрудников, в профсоюзах не состоявших. Минус же был в том, что Зигги не хотел, чтобы профсоюз пугал потенциальных покупателей, если и когда настанет время продавать банк. Долгие годы TCNJ сохранял хорошие отношения с профсоюзом Local 142. Но в 1983 году Local 142 перешел под контроль более крупной организации – Международного союза офисных и профессиональных сотрудников. Тут-то и начались проблемы.

«Дело было в представителях нового профсоюза», – пояснил Эд Дэвин, исполнительный вице-президент операционного отдела TCNJ и ответственный за связи с профсоюзами. Дэвин много лет работал с профсоюзами и дружил с входившими в них сотрудниками. Он сумел быстро покончить с забастовкой в 1978 году, которая продлилась всего три часа, но новые амбициозные лидеры профсоюза стали настоящей проблемой.

«Это были довольно милые люди, – вспоминал Боб Маккарти, директор банка по персоналу, – но в области экономики они просто требовали достать им звезды с неба: неадекватно большого повышения зарплаты, увеличения отпуска вдвое, продления больничного листа. Они называли это “предложениями профсоюза”». Однако на деле это были именно что требования.

«Не волнуйтесь, – убеждали Зигги Дэвин и Маккарти. – Мы сделали им щедрое предложение, от которого невозможно отказаться».

Но до членов профсоюза предложение просто не дошло. Новые представители так его и не передали, заявив, что члены профсоюза проголосовали против него, и продолжили выжимать из банка неадекватное повышение зарплаты и другие изменения в личных контрактах.

До некоторой степени Зигги сам был виновен в забастовке. Именно он настоял на выпуске ежеквартальных отчетов о доходности, где иллюстрировалось блистательное финансовое положение банка: доходы растут, рыночная стоимость акций растет, да и сам TCNJ – самый быстрорастущий банк в Нью-Джерси. Вполне естественно, что руководители профсоюза, прочитав эти отчеты, решили, что членам союза причитается более солидный кусок пирога. Кроме того, в ежегодном послании Зигги к акционерам обрисовывался образ корпорации, зарабатывающей миллионы, что окончательно убедило представителей профсоюза выступить с требованиями о своей доле.

«Члены профсоюза тоже вносят вклад в ваш успех, – заявили они. – И что они за это получают?»

Для ведения переговоров Зигги пригласил Эрика Шмерца, одного из самых известных в стране специалистов по трудовому праву. Шмерц, декан Юридической школы Университета Хофстра, разрешил множество ожесточенных трудовых диспутов, включая стачки ансамбля кордебалета Радио-сити-мюзик-холла и нью-йоркских таксистов в 1960-х годах. Когда лидеры профсоюза узнали, что переговорами занимается Шмерц, то поняли, что забастовки не избежать, поскольку Шмерц не поддавался на давление профсоюзов раньше и вряд ли поддастся сейчас.

Забастовка членов профсоюза TCNJ означала, что руководству банка приходилось теперь поддерживать всю деятельность всех филиалов банка без большей части сотрудников. Эта малоприятная перспектива заставила менеджеров искать персонал на подмену повсюду. Дэвин и Маккарти обратились за помощью к руководителям отделов. Они проводили набор среди друзей и родственников административного персонала и нанимали временные кадры в местном агентстве по трудоустройству – Commerce and Helpmates. Маккарти созвал совещание менеджеров отдела кадров. «Мы проводим набор», – заявил он и отправил всех искать новый персонал.

Дело было в середине июня 1984 года. Многие потенциальные сотрудники уже имели планы на лето, так что требовались серьезные стимулы, чтобы они решились отменить отпуск и перенести общение с семьями на более позднее время. «Заплатим им вдвойне», – предложил Дэвин, и Зигги согласился: пришла пора срочных и экстраординарных мер.

За первый день забастовки Зигги и его ближайшим помощникам удалось найти шестьдесят человек, включая его жену Наоми и детей, но заместить требовалось триста позиций. Профсоюз получил четкое послание: вы не только воюете, но еще и проигрываете битву.

Для Зигги никогда не имело значения то, были его сотрудники членами профсоюза или нет; все это была его большая расширенная семья, и он старался, чтобы о людях должным образом заботились. Даже свои хорошо известные гневные тирады он никогда не обращал на нижние чины: эту привилегию он оставлял для топ-менеджеров. И тем не менее, при всем его добром отношении к работникам, теперь они маршировали у него под окнами, постоянно распевая: «Раз-два, три-четыре! Меньше Зигги в этом мире!»

Он мог понять людей из рабочего класса, которые хотели большего. В конце концов, все хотят большего. Но он был разочарован отсутствием лояльности с их стороны. Он знал их всех поименно. Он выдавал им автокредиты, закладные и студенческие ссуды на максимально выгодных условиях – и теперь они плюют ему в лицо. Каждый раз, когда им что-то было нужно, он готов был помочь в любую секунду. Он делал для них все – и вот так-то ему отплатили?

Представители профсоюза встретились с Зигги и его командой для обсуждения условий. «Когда дело дошло до переговоров, – вспоминал Маккарти, – мистер Вильциг пришел в невероятное возбуждение. Это был один из самых быстрых умов, которых я только знал. Союз требовал повышения зарплаты на двадцать долларов в неделю каждому члену профсоюза, но мистер Вильциг намного опередил всех. Он уже успел подсчитать, во сколько обойдется банку каждый дополнительный доллар в плане зарплат и бонусов, и его вычисления были точны до последнего цента. Уверен, что дух противоречия только вдохновил его. Он жил ради этого».

Забастовка продлилась три недели. В итоге бастующие поняли, что руководство не сдастся, и соглашение было достигнуто. Зигги мог простить работникам желание получать больше, но их измена очень его разочаровала. Нужно было отдохнуть – уйти в редкий, но очень необходимый сейчас отпуск.

В голодные годы, когда Зигги был еще коммивояжером, он вывозил семью на каникулы в Асбери-Парк или Атлантик-Сити. Всего за пригоршню четвертаков его дети могли поиграть в скибол[86] и пинбол и купить столько горячих крендельков и соленых тянучек, сколько могли поглотить их растущие организмы. Когда его личные доходы выросли, он стал возить Наоми с детьми в отель Kutsher’s Country Club and Resort Hotel в городке Монтичелло в горах Катскилл.