Тем не менее ненависть прежде всего вызывало то, что это было непривычное и нежелательное вмешательство во внутренние дела страны. Англия много лет избегала зарубежных войн и наслаждалась миром внутри своего государства; в стране не прозвучал ни один выстрел, не забил ни один военный барабан. Однако теперь спокойствие находилось в опасности. Сэр Генри Слингсби писал: «Самое ужасное, что нам придется вести войну друг с другом, нашей злобой разъедать и уничтожать себя». Продолжительный период мира, кроме прочего, означал, что и орудия войны потеряли цену. Мечи, мушкеты и копья без употребления покрылись ржавчиной или сломались. Лошадей не хватало.

В конце марта 1639 года король прибыл верхом в Йорк к своей армии. Карл с основными офицерами разместился в резиденции лорд-президента северных графств Кингс-Хаус, а другие офицеры и джентри расселились по различным постоялым дворам города, типа «Тальбот» и «Дракон». Король весьма благосклонно наблюдал за своими так называемыми кавалерами, упражняющимися в верховой езде на лугах, которые в Шотландии называли «ингами». Кавалеры составляли значительную часть офицеров, преданных делу короля. Некоторые из них были уже опытными воинами, которые участвовали в европейских войнах, а другие – сыновьями знатных семейств, ищущими боевой славы. Многие, однако, имели репутацию бахвалов и задир, придерживались антипуританских взглядов, предавались пьянству и азартным играм. Согласно памфлету того времени «Старые сведения снова актуальны» (Old News Newly Revived), за кавалера мог сойти любой, обладающий «развевающимся плюмажем, ярким париком, кожаным дублетом и мечом, длинным, как дрын». Они вполне созрели для войны с теми, кого один из членов «королевской рати», сэр Фрэнсис Виндебэнк, в свою очередь, называл «эта жалкая, непотребная, грязная, отвратительная, вшивая, чесоточная, шелудивая, вонючая, немытая, сопливая, тупая, скандальная, наглая, кичливая, нищенская, нелепая, смехотворная, свинорылая, гнусная, варварская, скотская, коварная, лживая, беспринципная, дьявольская… мерзкая, безбожная, пуританская шайка шотландских ковенантеров».

Король, по-видимому, предполагал, как сформулировал Кларендон в своей «Истории мятежа и гражданских войн в Англии» (History of the Rebellion and Civil Wars in England), что, собрав вместе всех пэров королевства с их свитами, он одним «великолепием зримого присутствия всей знати сразу напугает и усмирит шотландцев». Его предположение оказалось безосновательным. Карл не мог положиться даже на саму знать. Обеспокоенный разговорами о тайном соглашении с ковенантерами, король потребовал, чтобы лорды и джентри принесли в Йорке присягу на верность. Двое из них отказались. Лорд Генри Брук и виконт Сай обосновали свое решение тем, что неконституционно требовать присяги, которая не утверждена парламентом. Сай добавил, что, поскольку королевства Англии и Шотландии теперь объединены, он не может посягнуть на жизнь шотландца. Карл гневно указал ему: «Милорд, есть люди не менее достойные, чем вы, которые не откажутся дать присягу, а вы выступаете против любых моих действий». Король приказал взять под стражу обоих.

По городу поползли слухи, и все они сходились в том, что пэры пострадали от королевского своеволия. Вскоре Карлу объявили, что не было ничего противозаконного в отказе приносить присягу; и, к своей огромной досаде, королю пришлось освободить арестованных. Его авторитету был нанесен и еще один серьезный удар. Довольно скоро выяснилось, что виконт Сай действительно вел тайные переговоры с предводителями ковенантеров. Он также был пуританином, и это тайное сотрудничество сыграет важную роль в событиях последующих месяцев.

1 мая Карл выступил на Дарем. Его представитель в Шотландии, а теперь командующий английскими военными кораблями маркиз Гамильтон писал королю: «Дела Вашего Величества в отчаянном состоянии. Восставшие здесь дошли до точки кипения и со слепым повиновением идут, куда им укажут их вероломные предводители… Вам будет очень сложно и дорого усмирить шотландцев силой, их мощь нарастает, их армия сильнее, чем можно себе вообразить». Гамильтон, сам по крови шотландец, заявил, что «ненавидит эту страну почти как ад». Неловкость положения Гамильтона усугубляла угроза, полученная маркизом от матери, что, если он вернется на родную землю с оружием, она сама его застрелит.

Карл не мог позволить себе «затрат» любого рода. По самым лучшим оценкам, у него имелись деньги на содержание армии до конца лета, но не дольше. Однако в конце мая государственный казначей известил, что казна пуста. Рыцарь-маршал сэр Эдмунд Верней написал своему сыну, что «наши солдаты совершенно необучены, оружие всех видов совсем скверное, провиант скуден, а с фуражом для лошадей дело обстоит еще хуже».

Шотландцы быстро активизировались. Утром и вечером били барабаны, созывая солдат на молитву; каждый день они слушали две проповеди в поддержку правоты своего дела. Когда воины не были заняты военной подготовкой, они изучали Священное Писание, пели христианские гимны или вслух молились. Это была грозная сила. В начале июня они разбили военный лагерь у городка Келсо на шотландской границе. Король приказал графу Холланду вести на север 3000 солдат и выбить шотландцев из приграничного лагеря. Граф повел вперед свою кавалерию, чтобы проверить намерения шотландцев. Англичане поднялись на холм, с которого могли разглядеть противника у подножия холма. Холланд изготовился дать приказ об атаке, как показалась туча пыли, которая очень быстро приближалась; ее сочли признаком движения более крупной шотландской армии. Англичане отступили организованно, но поспешно; осторожность, как и во многих других случаях, победила отвагу. Говорили, что их избавили от резни пресвитеры ковенантеров, которые всего лишь хотели, чтобы чужестранцы покинули их землю.

Это фиаско было двойным ударом по английским силам. Они не только потерпели унижение от шотландцев, но и шотландский полководец Александр Лесли, похоже, заранее знал об операции отряда Холланда. Выглядело так, будто в рядах англичан имелся шпион или предатель. Сэр Эдмунд Верней еще раз написал сыну: «Думаю, что король не дерзнет выйти из своих окопов. К каким советам он прислушается и что будет делать, я не могу предугадать». Всем стало ясно, что шотландская авантюра – огромная ошибка.

5 июня Александр Лесли подошел с армией в 12 000 тысяч человек и встал лагерем на холме примерно в 17,7 километра от позиции короля. Карл не испытывал страха да и других эмоций, за исключением разве что любопытства; он осмотрел шотландские силы в подзорную трубу. «Пойдемте ужинать, – сказал король, – их численность незначительна». Тем не менее он не мог позволить себе сразиться с противником. Шотландцы были дисциплинированны и готовы идти в бой за «Корону Иисуса и Ковенант»; а Карл располагал лишь плохо организованной и в основном апатичной армией, уже мучительно осознавшей недостаток провианта.

Королю требовалось выиграть время, чтобы лучше подготовиться к вооруженному противостоянию. Шотландцы, в свою очередь, не хотели вторгаться в Англию; настроение взбудораженного народа в таком случае сделало бы их победу проблематичной. Можно было бы созвать парламент и удовлетворить материальные потребности короля. Война обещала быть тяжелой. Таким образом, сложились условия для перемирия и заключения договора. 11 июня шесть уполномоченных шотландцев и шесть представителей короля сели за стол переговоров в Бервике, в палатке графа Арундела, к ним присоединился сам Карл.