Беззащитная и одновременно чувственная поза.

— Теперь ты в плену, — прошептал он, касаясь губами ее шеи — сразу под волосами.

Ульяна глубоко вздохнула.

Сэм провел ладонями по подрагивающей спине, смял ягодицы. На редкость чувствительные колени и лодыжки — даже легкие поглаживания вгоняли Ульяну в краску. Он ласкал ее бедра, икры и узкие ступни то нежно, едва касаясь кожи, то сжимал сильнее, она то замирала, то тихо всхлипывала. Сэм ослабил путы, заставил ее приподняться, погладил живот и скользнул пальцами ниже.

Ульяна стонала, подавалась назад, выгибалась, бесстыдно подставляясь под ласку, и он не выдержал. Потянул ее за волосы, резко вошел. Горячая, влажная, тугая: она вскрикнула, сжимаясь на нем. Сэм вдохнул запах ее кожи и секса, замер, пытаясь удержаться на грани, но тщетно. Покорная беспомощность горячила еще сильнее. Он вбивался в нее яростно, отчаянно, а Ульяна извивалась в древнейшем чувственном танце и кричала от наслаждения. Сдержанность разлетелась осколками, когда она забилась под ним, опираясь на дрожащие локти, из его груди вырвалось рычание. Простыни затрещали под судорожно сжатыми пальцами, наслаждение обрушилось с безумной силой. Перед глазами словно полыхнули все энергии мира, вместе взятые. Сэм рухнул на кровать: по телу разливалась нега, клонило в сон.

Прошло какое-то время, прежде чем Ульяна пошевелилась, а он вспомнил, что забыл ее освободить. Мысленно выругавшись, Сэм разомкнул контуры. Она тут же свернулась клубочком и уткнулась лицом ему в плечо. Удерживать Ульяну в объятиях — особое удовольствие, хотя сейчас он мог смотреть только на покрасневшие стертые запястья.

Надо же быть таким идиотом! Позволить измененному прорваться через все барьеры человека, несмотря на принципы и выдержку, взращиваемые веками.

— Надо запомнить — не подпускать тебя к Источникам… по крайней мере, часто, — интонации ее голоса говорили совсем другое.

— Прости, — Сэм взял ее руки в свои и поцеловал.

— Никогда не извиняйся за доставленное удовольствие, — она запрокинула голову и улыбнулась. Глядя в сияющие счастьем глаза, он вдруг отчетливо осознал, какая пропасть их разделяет. Расстояние — не преграда, но реку времени преодолеть невозможно. Несмотря на бурный поток, слишком мутная в ней водица. Ничто не отменит пролитой крови, грязи и зла. Даже самый яркий маяк не способен спасти корабль, налетевший на рифы.

***

Ульяна обожала рассматривать его коллекцию картин. Подолгу стояла у стен, заново изучая яркие пейзажи Мальты: скалистый берег лазурного моря, каменные дома, тенистые узенькие улочки, величественные фасады соборов и дворцов. Пестрые бразильские карнавалы и холодную сдержанность Англии, раскинувшиеся над обрывами просторы Шотландии или фривольную суету Парижа. Сэм покупал картины у художников, выставочными залами которых во все времена были рынки и туристические улицы. У них не было громких имен, но они вкладывали душу в свои работы.

— Раньше я никого не подпускал к своей кухне, — чтобы привлечь ее внимание, пришлось напомнить о том, что они собирались вместе готовить ужин.

— Вот как? — Ульяна улыбнулась, сверкнула глазами. — Значит, я достойна такой чести?

— Более чем, — торжественно признался Сэм, вручая ей фартук.

Достал из холодильника овощи, сыр и тесто для пиццы, а Ульяна открыла шкафчик и вытащила большую разделочную доску.

— Я польщена, — глаза у нее сияли, — приступим?

Он принялся раскатывать тесто, а Ульяна резала томаты и моцареллу. Отправила кусочек сыра в рот, и лукаво взглянула на него.

— Говоришь, больше никого не подпускал к своей кухне? Почему?

— Когда я готовлю, в голову приходит множество идей. Многие неразрешимые задачи обрели свое решение здесь. Но с тобой думать о делах все равно не получается.

— Польщена вдвойне, — Ульяна ослепительно улыбнулась и вдруг стала серьезной. — Или это плохо? Расскажешь, что происходит?

Сэм выложил тесто в форму и подвинул к ней.

— Около года назад Город — со всеми знаниями, которые древние желали передать нам, пытались уничтожить. Женщина, которая это устроила, вербовала пробужденных, чтобы разрушить все, что у нас сейчас есть. Речь не только о библиотеке, но и о системе в целом.

Оказалось, быть откровенным не так уж сложно. Он рассказал ей про Милу Аверс, про ее союзников и последователей. Про несостоявшиеся теракты в Москве и Париже, и про то, почему так спешно увез ее и Станислава.

— Я говорил, что заставлю тебя уехать на Мальту, но это была не шутка. Если и есть место безопаснее, я его не знаю.

— Террористы считают, что это вы убили Аверс?

Ее глаза испуганно расширились. Он выкладывал томаты, зелень и сыр на «блинчик» и не сводил взгляда с Ульяны, которая замерла и вовсе забыла про пиццу.

— Формально так и есть, но человек, который это сделал, не контролировал себя. Помнишь, я рассказывал тебе о существах из Разлома? Мертвый город защищала ловушка с такими созданиями. Мила Аверс заставила одного из наших агентов ее пройти, за что и поплатилась. В те минуты он подчинялся не разуму, а инстинктам.7c12cf

Ульяна вздрогнула.

— Он тоже погиб?

— Ему повезло. Существа стали слабее, поскольку Разлом был закрыт уже несколько лет. Со временем он оправится окончательно, а пока у них с паразитом переменная борьба за тело и разум. К счастью, Эванс побеждает.

— Эванс?

— Они с Агнессой жили в твоем доме, после переехали в Лондон. Так что все закончилось хорошо.

Ульяна упустила момент, когда он отправил пиццу в духовку. Странно, но воспоминания об Агнессе больше не имели над ним власти — словно камень с души свалился. Сэм едва не рассмеялся, когда встретился взглядом с Ульяной. Именно ее нужно за это благодарить.

— Возможно, ты когда-нибудь с ними познакомишься.

— Но преступники все равно обвиняют вас?

Не стоило заводить этот разговор. Испортил такой великолепный вечер!

— Зря я тебе рассказал.

Она внимательно посмотрела на него, а потом подошла и обняла.

— Вовсе нет. Просто я не представляла, что кто-то может желать зла пробужденным. И что это так глобально. Но… почему они это делают?

Он замер. Рассказать ей — значит признаться в том, в чем Сэм признаваться не хотел — в прошлом убийцы и монстра. Он не стыдился того, кем был, но не желал видеть, как нежность в ее глазах сменится страхом.

— Их не устраивает власть Новой Полиции.

Ульяна нахмурилась, погладила его по щеке.

— Могу я чем-нибудь помочь?

— Просто будь рядом.

Признание далось на удивление легко, на душе потеплело. Сэм потерся о ее плечо, уткнулся носом в шею, вдохнул свежий аромат жасмина, ставший таким родным.