Я рассмеялась.

— Ага. Хорошая попытка. Не ясно лишь, почему ремонтник приехал ночью, когда я спала, а не днем во время моего отсутствия. И по какой причине он нарядился Бэтменом?

Берта Борисовна оживилась.

— Вот поэтому я про счета и говорю — в темное время суток вызов специалиста в три раза дешевле. Мы сейчас уйдем. Извини, не хотели тебя разбудить. Ты права, лучше чинить окно днем.

Я оборвала поток лжи:

— Работа в темное время суток всегда дороже оплачивается, перестаньте врать. У вас пять секунд, чтобы сказать правду, в противном случае я вызываю полицию. Время пошло. Раз… И не забудьте подробно ответить на мои вопросы. Два…

Нечаева заплакала, повернулась к «летучей мыши».

— Ну за какие грехи мне это несчастье? Чем я прогневила Господа? Ведь умоляла тебя прекратить, в ногах валялась… Но нет же! Как ты могла у постоялицы деньги и колье спереть? Решила в ответ на все, что я для тебя сделала, в родном гнезде нагадить? Уже не ребенок ведь, должна соображать, что к чему.

— Честное слово, не брала я у нее ничего, — на сей раз звонко ответил Бэтмен, — врет она.

Я поняла, что нетопырь — женщина, и удивилась еще больше.

— У тебя всегда все лгут, — всхлипнула хозяйка пансиона.

Бэтмен одним движением стащил маску, и я увидела Юлию.

Берта Борисовна залилась слезами.

— Степанида, умоляю, не выдавай мою больную дочь, она собой не владеет. Я верну тебе стоимость пропавшего.

— Неправда! — возмутилась Юлия. — Козлова врет! Я у нее ничего не тырила! Просто выходила из ее окна! За адреналином! Мама, не верь ей!

— Колье и денег не было, — призналась я, — мне пришлось солгать, чтобы вы обе испугались и начали говорить правду.

— Класс! — скривилась Нечаева-младшая и сжала кулаки.

Я испугалась, что она сейчас кинется на меня. Юля невысокого роста, но крепкая, спортивного телосложения, мне с ней не справиться. Надо как-то затушить вспыхнувший пожар, перевести беседу в другое русло.

— Что тут вообще происходит? — спросила я. — За каким адреналином в окно выходит Юлия? Как она летает по воздуху?

— Сейчас расскажу, — пообещала Берта, — только отложи телефон.

Муж Нечаевой был известным физиком, работал на оборону, и государство выделило ему не квартиру, а целый особняк в центре Москвы. Берта Борисовна, не работавшая в своей жизни ни дня, привыкла к комфорту и достатку. У нее был муж, исполнявший любые ее капризы. Юлию Берта родила на пороге сорокалетия, до этого не хотела даже думать о детях. И девочка появилась на свет лишь потому, что академик стал поглядывать на свою новую секретаршу, симпатичную молодую блондиночку. Законная супруга живо учуяла врага, но скандалить не стала, а быстро забеременела, и ученый, мечтавший о ребенке, враз забыл о милой помощнице. А после рождения Юлечки уволил секретаршу за какой-то незначительный проступок. Все вроде складывалось отлично, но в конце восьмидесятых академик умер.

Вдова, неприученная сдерживать свои желания, отправилась летом отдыхать в Сочи, затем осенью, как обычно перед зимним сезоном, купила новую шубу, приобрела в антикварном магазине серебряный кофейный сервиз, в ювелирном очаровательные сережки с бриллиантами… А потом к Берте подошла няня Юли и смущенно спросила:

— Мне дадут наконец зарплату? Уже за три месяца задолжали.

Нечаева оторопела. Финансами всегда занимался супруг, Берта Борисовна не задумывалась, откуда в семье берутся деньги, просто они были, хватало и на поездки к морю, и на меха, и на драгоценности. Теперь же выяснилось, что на столе мужа лежит гора неоплаченных счетов, а на сберкнижке осталось двадцать три рубля.

Надо отдать должное Нечаевой — она не впала в панику. Вдова уволила няньку, домработницу, шофера и начала по-тихому сдавать комнаты приезжим, благо трехэтажный дом позволял это делать без особого ущерба для собственного комфорта. В еще недавно ленивой, апатичной, избалованной даме неожиданно проснулась бизнесвумен. Спустя год Берта Борисовна приватизировала особняк и легализовала пансион. Дела у нее идут неплохо, но страх нищеты остался навсегда, она до сих пор не может забыть ужас, который испытала, узнав, что имеет в запасе чуть более двух десятков целковых.

Чтобы минимизировать расходы, хозяйка пансиона обходилась одной горничной, которая убирала номера, прочие заботы лежали на плечах Нечаевой. Хлопот было много, а тут еще дочка, о которой необходимо заботиться: отвести в школу, привести домой, накормить обедом, проверить домашние задания… Следовало или увеличить персонал, или взять для девочки гувернантку. Но Берте Борисовне не хотелось тратить деньги, поэтому она сказала Юле:

— Ты совсем взрослая, восемь лет уже, вполне можешь сама ездить на занятия. И делать уроки без чужой помощи.

Мать не покупала девочке много одежды, игрушек, книжек. Всякий раз, когда Юлечка просила чистые тетрадки или новую физкультурную форму, Берта закатывала глаза и злилась:

— Неужели нельзя еще в старом тренировочном костюме походить? Отрежь штанины, получатся модные бриджи.

Когда Юле исполнилось десять, в пансион заявилась ее классная руководительница и с порога упрекнула мать:

— Вас в школу не дозваться!

— Что я там забыла? — фыркнула Нечаева. — Дочь нормально учится, в ее дневнике четверки-пятерки. Не вижу смысла тратить время на глупые визиты.

— Да ей три двойки в году светят! — воскликнула преподавательница. — Юлю не переведут в следующий класс! А вчера вашу дочь поймали за руку в раздевалке — она украла у одноклассницы кошелек и плюшевую игрушку.

— Юлия! — заорала Берта Борисовна. — А ну иди сюда!

Вот так выяснилась правда. Младшая Нечаева имела два дневника, один для учителей, другой для матери, и занималась мелким воровством.

Мать впала в ужас. Затем отругала дочку и повела ее к психиатру. Тот не нашел у Юли никакой патологии, но посоветовал обратиться к психологу.

— Понятно, — рассердилась Берта Борисовна, — в паре работаете, друг другу пациентов поставляете. Если Юля здорова, то она должна вести себя нормально.

— Вы меня не так поняли, — покачала головой психиатр. — У девочки большие проблемы, но не по моей части, а психологические. Ей требуется помощь. И сами вы не справитесь.

— Мерси за участие, — отрезала Нечаева.

Ни в коем случае нельзя считать Берту Борисовну плохой матерью. Нет, она любила дочку, заботилась о ней, никогда не обижала, не унижала, не применяла физическое насилие, девочка не ходила голодной, оборванной. Просто старшая Нечаева была прижимистой, полагала, что не стоит заваливать дочь подарками. И много одежды тоже не надо — Юля быстро растет, не успеет износить купленные вещи, придется приобретать новые. Как многие другие люди, Нечаева не понимала, что психиатр и психолог — это разные специалисты, поэтому решила, что доктор просто хочет вытянуть из нее деньги.