Воровка, застигнутая врасплох, принялась умолять отпустить ее, обещала заплатить за свою свободу, и мужчина заколебался. Но тут до него дошло, что больная, несмотря на шум в ее комнате, не просыпается, подошел к постели и понял: сестра мертва. Юлия очутилась в полиции.

Услышав, что ее могут обвинить в несовершенном убийстве, девушка стала уговаривать следователя связаться с Лялиным. Но Федор, узнав об аресте лучшей артистки, сразу исчез. Ну просто как сквозь землю провалился вместе со своим цирком. Юлечке стало ясно: ей придется самой себя спасать.

— Я не убивала! — уверяла она следователя Игоря Ивановича. — Небось тетка умерла еще до моего появления!

— Верно, — мирно согласился полицейский, — эксперт говорит, что у нее случился сердечный приступ.

— Ага! — обрадовалась воровка. — Значит, меня надо отпустить.

Игорь Иванович развеселился:

— А докажи, что хозяйка квартиры скончалась не в тот момент, когда увидела, что к ней залезла грабительница. И не забудь про незаконное проникновение в чужое жилище. Может, ты и не убийца, но точно домушница. Слышала фразу: «Вор должен сидеть в тюрьме»? Как раз про тебя сказано.

И вот тогда-то Юля и вспомнила о матери.

— Верните мне сотовый, позвоню маме. Она вам сколько хотите денег даст за то, что меня отпустите.

Любовь снова победила жадность, старшая Нечаева опять выкупила дочь. Берта Борисовна привезла Юлию в «Уютный уголок» и отвела к очередному психологу. Но обратилась к не особо знающему специалисту, подыскала такого, который брал минимальную плату за услуги, а недостаток образования компенсировал красноречием. Психотерапевт поведал Берте, что Юля страдает адреналиновым голоданием, болезнью сродни наркомании. Зависимые от героина люди не могут жить без уколов, а таким, как Нечаева-младшая, нужны острые ощущения, без них они мучаются. Воровство для Юли источник получения необходимой ей дозы адреналина.

— Значит, дочь никогда не перестанет красть? — ужаснулась Берта Борисовна.

Душевед почесал затылок.

— Можно, конечно, попытаться переключить ее на прыжки с парашютом, на экстремальный туризм… Главное, подобрать такое хобби, которое перебьет желание воровать. В общем, работа предстоит долгая, года на два, не меньше.

— Спасибо, я уже слышала подобное, — заявила владелица пансионата и опять решила действовать самостоятельно.

Она запретила дочери выходить из дома, велела ей помогать по хозяйству в «Уютном уголке», хлопотать на кухне, но не заходить в номера, пригрозила:

— Если у жильцов что-то пропадет, тебе несдобровать.

Юлечка поклялась, что глубоко раскаивается в содеянном…

Рассказ Нечаевой прервался. Она закрыла лицо руками и отчаянно зарыдала.

Я покосилась на все еще стоявшую возле окна «летучую мышь».

— Ты грабила квартиры! Ночью отправлялась разбойничать!

Юля не дала мне договорить.

— А сама-то в молодости ошибок не совершала? — вскинулась она. Затем заговорила спокойнее: — Нет, сейчас — все. Я завязала, не первый год помогаю маме, воровством не занимаюсь. Поступила в институт, учусь на втором курсе.

Я остановила девушку.

— Не о том речь. Я о твоем прошлом. Ты по ночам влезала в квартиры, где спали хозяева. Почему не опасалась, что они проснутся?

— Не люди, а один человек, — уточнила Юлия. — Я всегда выбирала жилье, где обитает одинокий хозяин. А кроме того, вечером перед ограблением я, надев курточку с надписью «Конфеты мечты», звонила в выбранную дверь и говорила: «Здрассти. Наша фирма проводит опрос, стоит ли запускать в производство новый вид конфет. Вот, попробуйте и скажите свое мнение. Если согласитесь поговорить, вам в подарок полагается шоколадный набор весом один килограмм». В конфете, которую я давала в качестве теста, было снотворное. Когда человек съедал ее, я ему пару вопросиков задавала, дарила коробку, купленную в супермаркете, и уходила. Через два часа влезала в квартиру. Если б кто отказался пробовать конфету, я бы в апартаменты не сунулась. Но ни один человек мне не отказал. Все хотели получить дармовой набор.

— Оригинальная задумка, — хмыкнула я.

Девушка вскинула подбородок.

— Я вообще креативная. Но теперь с этими делами покончено навсегда.

— Думаю, конфету на тумбочку в четвертом номере клала не Берта, а ты, — продолжила я. — Ты хотела, чтобы я ее слопала и крепко заснула. Моя комната единственная, чье окно выходит на маленькую узенькую улочку с офисным зданием. Уж не знаю, каким образом работает воровское оснащение, но ты дожидаешься, пока постоялица заснет, входишь в номер, натягиваешь проволоку и отправляешься по ней воровать. Берта на ночь запирает пансион, ключ уносит, тебе не выйти.

— Нет! — подскочила Юлия. — Честное слово, я больше этим не занимаюсь.

Я покачала головой.

— Я видела, как ты вылезла из моего окна. В первые два дня своего пребывания в пансионе я съедала на ночь конфету, сразу засыпала и в пять утра просыпалась. У меня такая реакция на снотворное — быстро улетаю, а через пять-шесть часов снова бодра. Но мне невдомек было, что я глотаю лекарство, решила, что сонливость у меня началась из-за переезда на новое место. Вот на третьи сутки мне полакомиться шоколадкой не удалось, ее съела Светлана и попала в больницу — для нее количество снотворного оказалось слишком велико. Ты чуть не отравила Кузнецову!

— Доза совсем маленькая, — начала оправдываться Юлия, — от такой никакого вреда быть не может. В интернете я прочитала и…

Тут до мерзавки дошло, что она себя выдала, девушка прикусила язык, но поздно.

— Юля! — взвизгнула ее мать. — Зачем ты подкладывала в комнату конфету с таблеткой?

— Это раствор, — пробормотала дочь, — я впрыскивала его шприцем.

— Отличный вопрос, Берта Борисовна, — сказала я. — И я знаю на него ответ. Юлечка опять грабит людей, тащит что ни попадя из их квартир. На вашей кухне есть тайная кладовая, там хранятся вещи: соболий полушубок, обувь, вечерние платья разных размеров, дорогая сумка. Похоже, вы теперь орудуете на пару, дочурка тырит чужую собственность, мать ее продает, а на вырученный барыш приобретает деликатесы, которые хранит там же, где и награбленное.

— Чулан? — совершенно искренне удивилась Юлия. — Разве на кухне он есть?

Владелица «Уютного уголка» опустила взгляд.

— Когда я переделывала свой дом под пансион, подумала: жильцы будут везде шастать, полезут в холодильник, съедят мои продукты. Поэтому пришлось отделить небольшую… э… комнату. Неразумно выставлять скудную провизию, которую купила на копейки, на всеобщее обозрение.

Мне стало еще веселей.

— Скудной провизией вы называете банки с крабами, окорок хамона, икру, пирожные из самой дорогой кондитерской? Похоже, ваши копейки не медные, а золотые.