ночью орудовал не один человек.

— Где Сильвестр Фельд, я, конечно, не знаю, — поднялся с места Ржанков, — но, как и все присутствующие, хотел бы его побыстрее увидеть. А что касается пропавшей патрульной машины, то предлагаю помощь. Думаю, подполковник Бокай выделит вертолет для поиска с воздуха.

— Мы не нищие, — возразил Конрад Лейла. — У меня тоже есть вертолет. А идея неплохая. Приглашаю тебя принять участие в ее реализации.

— В соответствии с седьмой статьей?

— В соответствии с планом оперативно-розыскных мероприятий, в который ты добавил новый пункт, — сказал Лейла и поправил на поясе кобуру с оружием.

Подобное ощущение испытывает, видимо, Баба-яга в ступе: вертикальный старт на помеле, вираж с креном градусов сорок пять, когда весь городок кажется лежащим на дне пиалы, по краю которой стремительно катится черная капля вертолета «Хьюз». Перед глазами Ржанкова смешались дома и улицы, кирха наклонилась, подобно Пизанской башне, но в следующую секунду выпрямилась, поддела острием шпиля блестящее блюдце фонтана и закинула куда-то в лесопосадку за городской чертой. Там и придержал пилот свою дьявольскую машину, когда они пошли на второй круг. Придержал, перегнулся за борт через опущенное стекло похожей на автомобильную дверцы, сказал в микрофон, закрепленный у губ:

— Похоже, парень затолкнул тачку в овраг. Что будем делать, шеф? Присядем или…

— Присядем, — сказал Лейла, вспомнив, что русский вертолетчик ни у кого не спрашивал разрешения.

Помятая патрульная машина была налицо, только радиостанции в ней не было.

Конрад присел на корточки у края оврага, пересыпая в ладонях песок. Так же как песок между пальцами, утекало время.

11. Двести строк петитом

Напоследок Дон еще раз прошелся влажной тряпкой по лестнице, ведущей на второй этаж фотоателье. Вчера он тащил по ней за ноги Барбару, и на ступенях остались пятна крови. Барбара билась в его руках, словно большая рыбина, надетый на голое тело махровый халат задрался, и Дон задрал его еще выше, заткнул рот. Женщина кусалась и стонала, плакала без слез, когда остервеневший Дон колол ей грудь булавкой. Наконец Лоранд, равнодушно наблюдавший за этой сценой с лестничной площадки, оттащил Дона от истерзанного тела, неожиданно желанного…

Дон выжал половую тряпку в ведро, капли звонко ударили по оцинкованной жести. Потом все стало тихо. Тихо было в фотоателье «Парадиз», ни стона не доносилось из винного подвала. Дон на цыпочках спустился по лестнице, пересек прихожую с развешанными на стенах фотографиями Кати, Амариллы и Барбары. Барбары в тропическом шлеме и высоких шнурованных ботинках, сидящей верхом на льве с ножом у пояса.

Сейчас этот нож в кожаных ножнах, остро заточенный на кухне, был привязан к щиколотке Дона под джинсами. Он крадучись подошел к запертой двери (ключ от подвала Лоранд положил вчера в свой карман) и прильнул ухом к замочной скважине.

Дон ощутил взгляд Лоранда, как собака чувствует поводок в руке хозяина.

— Гляжу, мой мальчик, тебя тянет на острые блюда. По дружбе предупреждаю, что подобные забавы в Европе обходятся весьма недешево. Другое дело — Латинская Америка. Но ты как будто туда не собираешься?

Несмотря на жаркий день, Лоранд был в легком темном костюме, тщательно выбритый. Серебряные седины, золотая оправа очков с затененными стеклами — он был воплощением респектабельности. И вместе с тем вчера Лоранд первым достал нож.

— Не слышу ответа, — продолжил он, стряхивая пепел сигареты на только что вымытые ступени лестницы, по которой спускался со второго этажа.

— Пол мыли, — неприязненно сказал Дон, отходя от двери подвала.

— И вымоешь еще раз, — кивнул Лоранд, — если я скажу. Чтобы командовать, сначала научись подчиняться. Тебе неплохо бы послужить в настоящей армии.

— Я и служил.

— Не смеши. Как-то я читал вашу центральную военную газету — советы солдатам, заступающим на пост, не бояться темноты. До войны над ними посмеялись бы бойскауты младшего отряда.

— Вы помните, что было до войны?

— И то, что было после нее, я тоже хорошо помню, — сказал Лоранд. — Поэтому и вожусь с тобой, чтобы не слышать на улицах русской речи. Она мне режет слух. Ты позавтракал?

— Кофе с бутербродами.

— Вполне достаточно. А мотоцикл? С сегодняшнего дня цены на топливо повышены вдвое. Твоя японская игрушка жрет только «супер». Он еще дороже.

— Я вчера заправил полный бак.

— Считай, сэкономил пару монет. Впрочем, на то дело, что тебе сегодня предстоит, денег не жаль. Возьми на карманные расходы. — Лоранд распластал на ладони бумажник, вынул сотенную купюру, да не местную, а «зелененькую», с Джорджем Вашингтоном. — Садись в седло и гони в столицу. Я бы, возможно, съездил сам, да радио передает — на дорогах пикеты бастующих шоферов. Перегородили все въезды и выезды, а ты на двух колесах, проскочишь, должен проскочить.

Дон спрятал сотенную в карман рубахи — на черном рынке обменяет один к семидесяти.

— Конечно, проскочу. А что дальше?

— Дальше — слушай и запоминай.

Распластанный на выпуклой груди бензобака японского мотоцикла, почти оглушенный тяжелым роком, рвущимся из наушников плеера, Дон Фишер летел по пустынной автостраде. Движения не было, и впервые он загнал красную стрелку на шкале спидометра за сто пятьдесят. Вот так бы мчаться и мчаться до самого Ла-Манша, оставив позади городок, по улицам которого тяжело шагают полицейские наряды. До Ла-Манша или даже Америки, по-над волнами океана. А если до Америки, то уж до Латинской, где развлечения, подобные вчерашнему, вполне доступны белокожим джентльменам.

Где по обочине автострады, где проталкивая мотоцикл между бамперами составленных в баррикады грузовиков и легковушек, Дон достиг цели своего рейса. Заклинив никелированной штангой переднее колесо, он защелкнул замок противоугонного устройства, повесил каску на руку и решительно толкнул дверь редакционно-издательского концерна газеты «Завтрашний день».

— Куда? — остановил охранник.

— Мне нужен главный редактор.

— Зачем?

Дон увидел в вестибюле портрет Петера Дембински, установленный на затянутом черным бархатом столике. Через край фотографии тоже шла черная лента.

— По поводу убийства вашего спецкора, — сказал Дон. — У меня есть материалы, которых не имеет даже полиция.

Охранник с кем-то созвонился и уже дружелюбнее кивнул Дону:

— Проходи. Последний этаж. Доктор Агаштон уделит тебе десять минут.

Пока Дон шел к лифту, его преследовал взгляд прищуренных глаз Петера. На снимке он был изображен улыбающимся.

Как сказал Лоранд: «Нации нужны павшие герои». И все же интересно, каким образом у компаньона оказалась магнитофонная кассета, которую Дональд обязан сейчас вручить главному редактору «Завтрашнего дня»?

— Какой идиот загнал под снимок зеленую «подложку»? — спросил, раскуривая трубку, Агаштон. — Это дабы напомнить читателю, что покойники зеленеют? Так?

Шеф-редактор вместе с дежурным по номеру и заведующим отделом иллюстраций стояли у главного