Мне очень нравились новые занятия. Со свойственной мне методичностью я систематизировала все предметы и их свойства, зарисовывала различные сцепки. Но с ужасом думала о том моменте, когда мы перейдем к практическим занятиям, то есть работе руками. Рукоделие для меня было еще более сложной задачей, чем бой на мечах, — ну не умела я никогда ни вышивать, ни лобзиком выпиливать, с рисованием тоже совсем беда была. Но решила заранее не страдать, а сосредоточиться пока на теории.

— А как насчет артефактов, которые мы не носим на себе? Предметов, которые выглядят как обычные вещи — но на самом деле артефакты? Разве в них тоже вписаны какие-то определенные металлы и камни? — спросил один из студентов.

— Не совсем, — господин Карие был доволен вопросом. — Но они создаются по определенным принципам. Я так понимаю, вы имеете в виду вещи вроде зеркала забвения или плаща-невидимки? Все дело в том, кто создает данную вещь и чем. Так, сильный артефактор может раздобыть нити Ралии и вплести их в ткань иглой, закаленной огнем дракона, при этом он вплетает не только физические нити, но и нити заклинания. Вот и получается ткань, из которой, опять же, не швеей, а артефактором, чтобы не нарушить структуры, шьется плащ-невидимка. Или зеркало. Чтобы создать зеркало забвения, обычное серебро полируется в течение семи лет тринадцатью составами — и каждый из этих составов многокомпонентный и весьма сложный.

Любимым же предметом оставалась теория магии. Теперь, когда я чувствовала себя свободнее и могла — и хотела — показывать свой интерес и силу, я часто задерживалась после урока чтобы задать вопросы или просила дополнительных консультаций. Уж очень нравилось мне, как объясняет всю эту «матрицу» грустный эльф. Осторожно, чтобы не слишком удивить, я предлагала свои решения тех или иных, как их сама называла, магическо-математических задач, чем неизменно его радовала, а иногда и раздражала, когда он был со мной не согласен. Тогда мы спорили до хрипоты и расставались довольные друг другом.

После одной из таких задержек, прежде чем уйти, я все-таки решилась задать мучивший меня вопрос:

— Лорд Альгори, не сочтите за праздное любопытство… но как так получилось, что вы оказались здесь без дракона? В нашей Империи?

Лицо эльфа тут же окаменело, и я отругала себя за свою несдержанность. Вот надо мне было портить эльфу настроение! Я уже хотела извиниться, как эльф вздохнул и сказал:

— Анна, я не люблю вспоминать об этом… Это было связано с враждой двух кланов, и так получилось, что мой чистый дракон погиб, защищая меня. Драконы не могут жить без эльфов, мы же вполне можем, и довольно долго. Только…

— Несчастны?

— Что-то в этом роде. Я не люблю — и не хочу — жалости от окружающих, поэтому ушел в Таларию. Здесь немало благородных эльфов в следующем поколении, без драконов, и я не бросаюсь, скажем так, в глаза.

— А почему вы называет его «чистый дракон»?

— В верхнем мире есть люди-драконы, люди-ящеры, просто ящеры и еще много межвидовых разновидностей. Но чистые драконы, живущие в горных гнездах, парящие в небе, это та раса, которая и привязана к нам, эльфам. Они никогда не меняют свой драконий образ.

— А что, если… в общем, если вам найти другого дракона? Свободного?

В глазах эльфа плеснуло удивление:

— Вы что, пытаетесь решить мою… проблему?

Я смутилась:

— Ну да, а как же иначе? Наверное, это моя дурная черта, но если я вижу проблему или задачу, я хочу ее решить.

Эльф улыбнулся и покачал головой:

— Свободных драконов не бывает. К другому дракону я бы смог привязаться, надо было бы действовать очень быстро, хоть шанс был бы. Но… для этого бы мне пришлось убить кого-нибудь. Спасибо за заботу, Анна. Я все больше убеждаюсь, что Правящему повезло с невестой.

Я что-то пробормотала смущенно. Вообще-то я тоже так считала. Жаль, что невестой его на самом деле не была.

В один из выходных, будучи уверенными, что нас никто не будет дергать, мы с Роном отправились наконец в родовое поместье.

— Поедем верхом, — решил Рональд. — Выйдем не в самом замке, а в городке возле него — я хочу все тебе показать.

Я радостно кивнула. Роду Сегет, помимо различных особняков и прочей собственности в разных частях Империи, принадлежали огромные территории на севере Таларии. В центре этих земель, на пересечении нескольких трактов, находился довольно большой город Карсиаш.

— Это главный город моих земель.

— Ты им управляешь?

— Не совсем. У города есть… по-твоему это мэр. Благородный лорд, мой ставленник. Это не наследственная должность, а переназначаемая каждые тридцать лет. Но вот уже пару сотен лет выбирают один и тот же род, как самый достойный.

— Они могут желать тебе смерти?

— Ани, ты слишком много общаешься с главным дознавателем, — Рон улыбнулся. — Моя смерть им невыгодна — даже если род Сегет полностью погибнет, то ключ будет передан одной из побочных ветвей Правящих, например, отцу Эля. А тот может захотеть поставить своего человека на эту должность.

— То есть ему выгодна твоя смерть?

Рон рассмеялся:

— И снова нет. У Олардов земель еще больше и богаче, а получив мои, они уже не смогут владеть своими.

— А другим Высшим выгодно? Вам вообще выгодно убивать друг друга?

— Не слишком. Мы равны, и зачем менять одинаковые по значимости должности или артефакты? Бессмысленно. На этот случай очень строгие законы, вплоть до того, что мою кровь или кровь последнего из рода Сегет соскребут с камней и вольют в одного из Правящих, а затем создадут такую же ветвь, причем с той же фамилией.

— Тогда я вообще не понимаю, зачем Сард пытался вас тогда уничтожить.

— Мы тоже. Но не ради земель или положения точно.

Я вздохнула и решила отбросить все эти мысли. В конце концов, у меня полноценные выходные! Не буду ни заниматься, ни расследования проводить, а просто наслаждаться обществом брата и нашим путешествием.

Мы вышли из портала верхом на лошадях, в сопровождении нескольких стражников. Город лежал как на ладони: темно-зеленая долина и небольшие горы окаймляли грушевидной формы долину, с лентой реки посредине. Было немного пасмурно, стелился туман, отчего зелень казалась еще более темной и влажной. Меня удивило разнообразие цветов в самом городке, ведь столица была абсолютно белой, Балф возле нашей Академии — серо-белый, а вот Карсиаш был совсем другой. Красные, желтые, коричневые и белые дома и башенки — некоторые весьма высокие, площади и деревья, много цветов и ажурных арочных мостов. Городок раскинулся насколько хватало глаз. Я была восхищена.

— Сколько здесь живет людей?

— Примерно десять тысяч. Это седьмой по величине город Таларии.

Мы медленно спускались по мощеной дороге. Внутри город был еще замечательней, чем снаружи, — хорошенькие дома со ставнями, пряничные расписные лавки и магазины, небольшие жилые домики с покатыми черепичными крышами, рынки и площади с фонтанами. А главное, все очень чисто.