— Да. Но они на нее — как кролики на удава… Или как племя бандарлогов в «Маугли». Она слово скажет, и весь зал качнется ей навстречу, правда! Я и сама была в нее… влюблена даже. Если бы не смерть Зойки, я бы и сейчас, наверное, в плену была…

— Кротов, как ты это объясняешь? Что за дьявольщина?

— Да где-то так и есть, — ответил Кротов. — Если бы я не был убежденным атеистом, я бы так это и охарактеризовал. — Он помолчал, подыскивая слова, и добавил: — Есть такие люди, которые обладают влиянием на других. Харизматические лидеры.

— О, давно мы таких умных слов не слышали, — усмехнулся Грязнов, — с прошлых выборов.

Кротов невозмутимо продолжил:

— Вот, например, среди верующих есть даже каста особая— монахи, изгоняющие бесов, — экзорцисты. Правда, официальная церковь их, как правило, не поддерживает, и практикуют они частным, так сказать, образом. Организуют секты. И приводят в транс сотни людей — это-то всем известный факт. И люди в этом психологическом рабстве живут долгие годы. И умирают порой за своего пастыря. Или колдуна, как угодно. Эта Ольга, или как ее там, она могла научиться такому ремеслу, вернее, искусству порабощать массы.

Грязнов слушал, глядя то в окно, то на Анну.

— Ну-ка, еще раз: ее имя и возраст? — как бы проверяя что-то, спросил он.

— Ольга Третьякова. Лет двадцать шесть или семь.

— А как ее мать зовут?

— Галина Юрьевна.

— М-да… Все сходится! Я тоже атеист, но должен заметить, что Бог — не фраер! Какая же ты молодец, что добралась до меня! Невзирая на пули и обыск.

И он легонько хлопнул Аню по плечу. Как свою.

— Так что за заложник? — вернулся к исходному высокий, молчавший до сих пор мужчина, Сева Голованов.

— Расскажи, — кивнул Ане Грязнов.

— Это Зоин сосед, — объяснила Аня. — Я в командировку уезжала. Вернулась вчера, ее телефон не отвечает. До самого позднего вечера. Я заволновалась и поехала к ней. А в Фонде за день до этого был бал…

— Ишь ты, балы там у них… Как у Сатаны! — усмехнулся кто-то.

— … И Зоя получила приз — телевизор «Филипс». Привезли ей этот приз мужчины из Фонда, там и Скотников тоже был. Привезли и уехали. А где-то через час в квартире начался пожар. И Зоя выбросилась из окна.

— Об этом вы уже говорили, — вставил Грязнов-младший.

— Ну да, — кивнула Аня. — Как я поняла, официальная версия смерти: взрыв телевизора, возникший пожар, спасаясь от которого она и бросилась с пятого этажа. Но Венька, сосед снизу, такой тихий алкоголик, проговорился мне, что Зоя выбросилась еще до пожара.

— Откуда он знает?

Аня рассказала об откровениях алкаша, о Зоином кольце, присвоенном Венькой.

— Это же вещдок!

— Главный вещдок — это ее заявление, — подсказал старший Грязнов.

— Да! В ее сумочке было заявление в уголовный розыск. На имя начальника, то есть Вячеслава Ивановича.

— Вот именно! Оно-то меня и заинтересовало. Ты прочти заявление.

Она извлекла из сумочки конверт, вытащила несколько листков бумаги. Руки задрожали.

— Давайте мне, я прочту, — произнес Денис Гряз-нов, отбирая у Ани листки.

Он начал читать:

— Так, ну здесь «шапка». Читаем дальше: «…Настоящим сообщаю, что в тяжелый для меня момент жизни я была вовлечена в деятельность так называемого Фонда по оказанию…» — Это пропускаем, здесь общие слова. Она описывает, как происходят семинары, то же, что рассказывала Анна Николаевна, — бормотал Денис, пробегая глазами строки. — Дальше: «Я считала, что_ случившееся со мной несчастье — это моя личная беда, которая никого не касается. Но, прочитав в газете «Московский ежедневник» статью, разоблачающую деятельность Фонда, хочу сделать заявление как пострадавшая. Но это не главное. То, что я узнала сегодня, заставляет меня обратиться с этим заявлением немедленно, так как речь идет о гораздо более тяжком преступлении, чем мошенничество.

Считаю своим долгом сообщить правоохранительным органам, что сегодня, 25 июня, на праздничном вечере, устроенном руководством Фонда, я стала невольным свидетелем разговора между руководителем одной из групп, гражданкой Третьяковой, и ее матерью, Галиной Юрьевной (фамилия мне неизвестна). Из разговора следовало, что Третьякова убила человека из какого-то пулемета-пистолета…

— Пистолета-пулемета, — машинально поправил Грязнов.

— …Это произошло две или три недели назад возле ивангородской таможни. Как я поняла из разговора, Третьякова пыталась вывезти за границу крупную сумму денег, а именно более четырехсот тысяч долларов. В поездке ее сопровождал мужчина по имени Дмитрий. Видимо, вывезти валюту не удалось. Из разговора следовало, что Третьякова оставила машину на месте преступления, переплыла реку и укрывалась у женщины по имени Марта. Все, что я услышала, готова подтвердить на следствии и в суде под присягой». Все. Дата, подпись.

Денис сложил листки в конверт, протянул старшему Грязнову.

— Что ж, если гора не идет к Магомету, Магомет идет к горе. — проговорил Вячеслав Иванович, поглаживая конверт. — Тут недавно Виктор Петрович Гоголев обратился ко мне с просьбой разыскать женщину, скрывшуюся на границе с Эстонией, в районе иванго-родской таможни. На ее совести труп омоновца. И никаких зацепок. Ниточки, которые вели к этому делу, обрывались. А по сведениям Гоголева, находится эта женщина здесь, в первопрестольной. Известны и ее имя, и имя ее матери. И все. Я с этим делом нынче утром и собирался к вам приехать, чтобы подключить вас к этой проблеме. А тут Анна на угрозыск напала. И вручила мне заявление погибшей подруги. Так вот, странным образом получается, что преступница, которую разыскивает Гоголев, видимо, сама идет к нам в руки. Вернее, ее к нам привела Анна Николаевна. Как ее саму за руку привели в этот Фонд. Правило бумеранга. Получается, что преступница, застрелившая омоновца, и демоническая женщина Ольга Третьякова из Фонда — одно и то же лицо.

— И каков же план мероприятий? — спросил невысокий, худенький Филя Агеев.

— Сначала нужно разобраться со смертью Филипповой. В квартире ее есть кто-нибудь?

— Квартира опечатана. Ждут Зоину родственницу, — откликнулась Аня.

— Вот и нужно побывать там, пока она опечатана. Посмотреть, что и как. Если женщина выбросилась вне связи с пожаром, может быть, в квартире есть какие-то следы, указывающие на причину самоубийства. И потом, с чего бы телевизор импортный взорвался? Совершенно новый?

— Верно, дядь Слав! — откликнулся Денис Гряз-нов. — В первую очередь — осмотр места происшествия.

— И нужно обязательно взять показания у Веньки, — встряла Лаврова.

— У заложника? Он что, к батарее привязан? — недоверчиво оглядывая Аню, спросил Сева Голованов.