– Мы с Изабеллой были друзьями. Вам это не понять.

– Я не говорю, старина, что вы к ней приставали.

Это, так сказать, не ваше амплуа. Родство душ! Духовныйпорыв! И все такое. Ну что ж, ей будет приятно повидать старого друга.

– Не знаю, – задумчиво сказал я. – Вы в самом деле считаете,что она хотела бы меня видеть?

Гэбриэл зло посмотрел на меня. Тон его изменился.

– Какого дьявола? С чего бы это она не захотела вас видеть?

– Я вас спрашиваю.

– Я хотел бы, чтобы она с вами увиделась.

Его слова вызвали во мне раздражение.

– В этом вопросе следовало бы руководствоваться ее желанием.

Гэбриэл неожиданно снова расплылся в улыбке.

– Она, конечно, захочет повидаться с вами, старина!

Я просто вас дразнил. Я дам адрес. Приходите в любое время.Она обычно дома.

– Чем вы теперь занимаетесь? – спросил я.

Гэбриэл подмигнул и, прищурившись, склонил голову набок.

– Секретная работа, старина. Крайне секретная! Хотяоплачивается слабовато. Как член парламента я получал бы тысячу фунтов в год. Яже вам говорил, что в случае победы лейбористов буду получать больше. Я частонапоминаю Изабелле, чего я лишился из-за нее.

Как я ненавидел этого язвительного дьявола! Как я хотел... Яхотел многого, однако все это было для меня физически невозможно. Я сновасдержался и взял грязный клочок бумаги с нацарапанным на нем адресом, которыйГэбриэл протянул мне через стол.

В ту ночь я долго не мог заснуть. Меня одолевал страх заИзабеллу. Я задавался вопросом, удастся ли мне уговорить ее оставить Гэбриэла.Совершенно очевидно, что все для нее сложилось плохо.

Насколько плохо, стало понятно на следующий день.

Я пошел по адресу, который мне дал Гэбриэл. Это былнеприглядный дом на грязной улочке, в квартале со скверной репутацией. По улиценавстречу мне все время попадались подозрительного вида мужчины и вызывающенакрашенные девицы. В дверях дома стояла необъятных размеров растрепаннаяженщина. Я спросил по-немецки, где проживает английская леди. К счастью,женщина поняла и направила меня на верхний этаж.

Я с трудом поднимался по лестнице. Костыли скользили. Грязь,вонь. У меня упало сердце. Моя прекрасная гордая Изабелла! Дойти до такого!.. Вто же время мое решение окрепло.

Я вытащу ее отсюда и увезу в Англию. Тяжело дыша, я добралсянаконец до верхнего этажа и постучал в дверь.

Голос изнутри ответил что-то по-чешски. Голос Изабеллы. Яоткрыл дверь и вошел.

Вряд ли я смогу передать то впечатление, которое произвелана меня комната. Начать с того, что она была невероятно убогой. Сломаннаямебель, безвкусные занавески, неприглядного вида кровать с медными спинками.Комната выглядела в одно и то же время чистой и грязной: стены замызганы,потолки черные, к тому же чувствовался слабый противный запах клопов, нокровать была застелена, пепельницы чистые, без окурков, ни пыли, ни мусора невидно. Тем не менее это была жалкая и какая-то неприятная комната. Посерединеее, поджав под себя ноги, сидела на стуле Изабелла и что-то вышивала на кускешелка.

Она выглядела точно так же, как и в то время, когда уехалаиз Сент-Лу. Платье на ней было, правда, поношенное, но хорошего кроя и фасона,и она держалась в нем естественно и с достоинством. Так же мерцают прекрасныеволосы, подстриженные «под пажа». Лицо казалось красивым, спокойным и грустным.Чувствовалось, что эта комната и Изабелла существуют отдельно друг от Друга, ихотя Изабелла сидела на стуле посреди убогой комнаты, она с таким же успехоммогла находиться в пустыне или на палубе корабля. Это не ее дом – просто место,где она почему-то теперь оказалась.

– Мгновение Изабелла удивленно смотрела на меня. Потом,вскочив, подошла ко мне с радостным лицом и протянутыми руками. Значит, Гэбриэлничего не сказал ей о моем пребывании в Заграде. Интересно, почему?

Изабелла взволнованно взяла меня за руки и, подняв ко мнелицо, поцеловала.

– Хью! Как чудесно!

Она не спросила, каким образом я оказался в Заграде, не обратилавнимания на то, что я на костылях, хотя последний раз видела меня распростертымна кровати. Пришел друг, и она рада его видеть – вот все, что ее занимало!

В сущности, это была моя прежняя Изабелла.

Она нашла стул и поставила его рядом со своим.

– Чем же вы занимаетесь, Изабелла?

Ответ был типичным для нее. Она протянула мне своевышивание.

– Я начала его три недели назад. Вам нравится? – спросилаона озабоченно.

Я взял в руки вышивку. Это был кусок старого шелка,нежно-серого цвета, слегка выгоревший и очень мягкий.

На нем Изабелла вышивала композицию из темно-красных роз,лакфиолей и бледных розовато-лиловых левкоев.

Это была прекрасная работа, изящная и тонко выполненная.

– Прекрасно, Изабелла! Превосходно!

Я снова ощутил странную, сказочную атмосферу, которая всегдаокружала Изабеллу. Передо мной была плененная красавица, которая вышивалашелком в башне людоеда.

– Очень красиво, Изабелла! – сказал я, возвращая вышивку. –Но эта комната ужасна.

Изабелла посмотрела вокруг. Небрежно и даже чуть удивленно.

– Да, – согласилась она. – Пожалуй.

Ничего больше! Меня это озадачило. Впрочем, Изабелла всегдаменя озадачивала. Я смутно понимал, что окружающая обстановка почти не имеетдля нее значения.

Она об этом просто не думает. Все это значило для нее небольше, чем обивка или отделка в железнодорожном вагоне имеет значение длячеловека, отправляющегося в путешествие. Эта комната – всего лишь место, где ейпривелось жить в данный момент. Когда ее внимание привлекли к окружающейобстановке, она согласилась, что место, действительно неприятное, но сам фактее не заинтересовал.

Значительно больше ее интересовало то, что она вышивает.

– Вчера вечером я виделся с Джоном Гэбриэлом, – сказал я.

– В самом деле? Где? Он мне ничего не говорил.

– От него я и узнал ваш адрес.

– Я очень рада, что вы пришли! Очень!

У меня потеплело на сердце от того, что мой приход доставилей удовольствие.