– Завтра вечером я устраиваю обед в кафе «Гри», – продолжалГэбриэл. Приходите! Изабелла хотела бы, чтобы вы пришли, не так ли, Изабелла?

Я оглянулся.

– Да, пожалуйста, приходите, – сказала Изабелла, грустноулыбнувшись.

Она держалась спокойно, невозмутимо; перебирала разглаживалашелковые нитки для своего вышивания.

В лице Гэбриэла мелькнуло что-то необъяснимое.

Может быть, отчаяние.

Я спустился по лестнице так быстро, как только это возможнодля калеки на костылях. Мне хотелось поскорее выбраться на улицу, к солнечномусвету подальше от этой странной пары. Гэбриэл изменился. К худшему.

Изабелла не изменилась совсем.

Я чувствовал – в этом кроется нечто значительное.

Хотелось бы разгадать, что именно.

Бывают ужасные воспоминания, от которых никак не можешьизбавиться. Одним из них стал кошмарный вечер в кафе «Гри». Я убежден, чтоГэбриэл устроил его специально для того, чтобы сорвать на мне свою злость. Смоей точки зрения, это было постыдное сборище. Мне были представлены друзья иколлеги Джона Гэбриэла в Заграде.

И среди них сидела Изабелла, хотя она не должна была даже ихвидеть! Пьяницы, извращенцы, грубо размалеванные проститутки, наркоманы – всенизменное, бесчестное, гадкое.

К тому же все эти пороки не искупались наличием (как можнобыло бы ожидать) хоть крупицы какого-нибудь таланта. Не было средиприсутствовавших ни писателей, ни музыкантов, ни поэтов, ни художников, дажепросто остроумных людей. Это были отбросы космополитического общества. ВыборГэбриэла. Он как будто специально хотел показать, как низко может пасть.

Я весь кипел негодованием из-за Изабеллы. Как он смелпривести ее в такую компанию! Однако стоило мне посмотреть на Изабеллу, как моенегодование отступило. Она не проявляла ни брезгливости, ни отвращения, ни дажебеспокойства. Сидела, спокойно улыбаясь. Та же самая отстраненная улыбкаакропольских дев.

Изабелла держалась вежливо, и, судя по всему, эта компанияее совершенно не раздражала. Во всяком случае, не больше, чем убогое жилище,где ей пришлось поселиться.

Мне вспомнилось, как в самом начале нашего знакомства навопрос: зачем она ходила на собрание тори, если не интересуется политикой.Изабелла неопределенно ответила:

«Мы всегда так делаем». По-моему, вечер в кафе «Гри»относился к той же категории. Если бы я спросил ее, как она относится к этомусборищу, она ответила бы тем же тоном: «Это один из наших обычных вечеров». Онапринимала все это без возмущения и без особого интереса, как одно измероприятий, которое проводил Джон Гэбриэл.

Я встретился взглядом с Изабеллой, и она мне улыбнулась. Всемои терзания и страхи за нее утратили смысл.

Цветок может цвести так же хорошо на навозной куче, как и вдругом месте. Может быть, даже лучше. К тому же там он более заметен.

* * *

Из кафе мы вышли в полном составе. Почти все были пьяны.

В тот момент, когда собирались пересечь улицу, из темноты набольшой скорости вылетел автомобиль. Он чуть не сбил Изабеллу, но она вовремязаметила опасность и отскочила назад, на тротуар. Я увидел, как она побледнелаи какой ужас появился в ее глазах. Машина, сигналя, понеслась дальше. Значит,Изабелла все-таки уязвима.

Жизнь во всех своих проявлениях была бессильна влиять нанее: она могла противостоять превратностям жизни – но не угрозе смерти. Даже,когда опасность миновала. Изабелла была бледна и продолжала дрожать.

– Господи! – закричал Гэбриэл. – Всего на волосок!..

С тобой все в порядке?

– О да! – ответила Изабелла. – Все в порядке.

Однако в голосе чувствовался страх. Она посмотрела на меня.

– Видите, я такая же трусиха, как и была раньше.

Мне осталось досказать совсем немного. В тот вечер в кафе«Гри» я видел Изабеллу последний раз.

Трагедия произошла, как это всегда бывает, внезапно, безвсяких предисловий.

Я как раз обдумывал, как мне лучше поступить: навеститьИзабеллу еще раз, написать ей или уехать из Заграда, не повидавшись, – когданеожиданно ко мне в номер вошел Гэбриэл.

Нельзя сказать, что я заметил в нем что-нибудь необычное.Может быть, некоторое нервное возбуждение, какая-то напряженность. Не знаю...

– Изабелла мертва, – совершенно спокойным голосом произнесГэбриэл.

Я не мигая смотрел на него. Даже сначала не понял, просто неповерил, что это может быть правдой.

– Да, мертва. Это правда, – сказал он, увидев мое недоверие.– Ее застрелили.

Я почувствовал, как меня охватил ледяной холод катастрофы...огромной окончательной потери.

– Застрелили?.. Застрелили?! Как же это могло случиться?

Гэбриэл рассказал. Они вдвоем с Изабеллой сидели в том самомуличном кафе, где я встретил Гэбриэла.

– Вы когда-нибудь видели портрет Степанова? – спросил он. –Вам не кажется, что между нами есть внешнее сходство?

Степанов в то время был фактическим диктатором Словакии. Явнимательно посмотрел на Гэбриэла. Действительно, сходство было довольнозаметное. Когда нечесаные волосы падали Гэбриэлу на лицо, как это случалосьдовольно часто, сходство усиливалось.

– Что случилось? – спросил я.

– Дурак студент. Будь он проклят! Принял меня за Столанова.У него был револьвер. С криком: «Степанов! Столанов! Наконец ты попался!» –студент пробежал через кафе. Не было времени хоть что-нибудь предпринять. Онвыстрелил, но попал в Изабеллу. Прямо в сердце. Она умерла мгновенно.

– Боже мой! И вы ничего не смогли сделать?

Мне казалось невероятным, что Гэбриэл был не в состояниичто-либо предпринять.

Гэбриэл вспыхнул.

– Нет. Я ничего не мог сделать... Я сидел за столом у стены.Не было ни времени, ни возможности что-нибудь сделать.

Я был ошеломлен, оцепенел...

Гэбриэл сидел молча, наблюдая за мной, и по-прежнему непроявлял никаких эмоций.

– Вот до чего вы ее довели, – наконец с трудом проговорил я.

Гэбриэл пожал плечами.

– Да... Можно и так сказать...