Он помолчал, тяжело переводя дух.

– Вы знаете, что Изабелла боялась умереть? Боялась большевсего на свете.

Я кивнул. Да, я это знал. Я вспомнил панический страх вглазах Изабеллы, когда она увидела мертвую птицу на террасе в Сент-Лу...Вспомнил, как она побледнела и отпрянула на тротуар, когда в Заграде ее чуть несбила машина....

– Тогда слушайте. Слушаете, Норрис? Студент явился в кафе,чтобы убить меня. Он был всего в нескольких футах и не мог промахнуться. Ясидел за столиком у самой стены, в углу, так что был не в состоянии двинуться.Изабелла поняла, что должно случиться. Она бросилась вперед в тот миг, когдастудент нажимал на курок, и закрыла меня своим телом... Вы понимаете, Норрис? –Голос Гэбриэла окреп. – Она знала, что делает. Знала, что для нее это значилосмерть. И она выбрала смерть... чтобы спасти меня.

В голосе Гэбриэла появилась теплота.

– Я не понимал... до той самой минуты... даже тогда непонимал, что это значило. Только позже, когда все осознал... Знаете, ведь яникогда не понимал, что она любила меня... Я думал... был уверен, что удерживаюее только физической близостью. Но Изабелла любила меня...

Любила настолько, что пожертвовала ради меня жизнью...

Несмотря на свой страх смерти.

Я мысленно вернулся в кафе в Заграде. Я видел истеричногофанатика-студента, видел внезапную тревогу Изабеллы... понимание... паническийстрах – и мгновенный выбор. Видел, как она, бросившись вперед, закрыла ДжонаГэбриэла своим телом...

– Вот, значит, какой был конец, – сказал я.

Гэбриэл с трудом поднялся с подушек. Глаза его широкооткрылись. Голос звучал громко и ясно – торжествующий голос.

– О нет! Вы ошибаетесь! – воскликнул он. – Это был не конец.Это было начало...