Спустя неделю, когда о минувших событиях перестали говорить и начали шутить о храбрости хрупкой Мышки, Мишель заметила, что количество крепких парней на территории дома значительно возросло. Это не могло не обеспокоить. И противное липкое чувство страха зародилось в душе Мишель.

Первым на глаза попался Ажур. Мишка не стала юлить, а стремительно приблизилась к парню.

— Что происходить, Степа? — требовательно спросила Миша, буквально прижимая Ажура к стене.

— А что не так? — Степан отвел глаза, избегая прямого взгляда. Были у него подозрения, что шеф открутит ему башку за длинный язык.

— Беса нет почти сутки, Бек умчался по важным поручениям, а дом трещит по швам от количества охраны! — перечислила Мишка.

— Ну, это… — пробормотал Степан и все-таки посмотрел в глаза девчонки.

— Правду, Степан! — пригрозила Мышка, прищурившись.

Ажур готов был вот-вот рассмеяться. Вполне возможно, Мишель и не подозревает, что копирует сейчас взгляд Беса. Вот точно, они так крепко срослись друг с другом, что уже и не разорвать.

— Не сдашь меня? — хмуро потребовал Ажур, дождавшись кивка, продолжил, — Шеф отдал клуб. Парням, кто захочет, предложил ехать за ним. В основном, все согласились.

— Отдал клуб? — не поверила Мишка, — Он его с нуля строил! Какого черта, Степа?!

— А что такого? — возмутился Ажур, отлипая от стены, когда Мишка ослабила хватку на его куртке, — Там его ничего не держит. От дел он отказался. Бизнес продал еще тогда. А здесь новые горизонты и новые возможности. Здесь ты.

— Ты сказал, «клуб отдал», — повторила Мишка, — Кому?

— Шеф меня точно грохнет, — пробормотал Ажур и на всякий случай прикрыл голову, когда увидел, что в руках у Мишки появился стакан воды.

— Степа! — с угрозой прошипела Мишель.

— Да Кроту отдал, — «сдал» шефа Степан, — С уговором, что он сидит там и не строит планы на тебя.

— То есть, откупился? — недовольно прошипела Мишель.

— Не горячись, — попросил Ажур, — Все счастливы и довольны.

По великому закону подлости, к дому подъехали машины, и из одной из них вышел Харитон Сергеевич собственной персоной. Следом шел отец, что-то говоря сыну. Тот слушал и кивал.

— Я очень злая и сердитая, — предупредила Мишель.

В ответ Степан предпочел быстренько исчезнуть из поля зрения и досягаемости Мышки, переждать, пока минует буря.

Мишель стояла, скрестив руки на груди, всем своим видом показывая недовольство. Сергей Михайлович кашлянул в кулак, пряча веселую улыбку. В глазах невестки он читал обещание разборок. Бессонову-старшему стало самую малость жаль собственного сына. Но старик предпочел не вмешиваться, а, сославшись на нудный договор, требующий его безотлагательного вмешательства, сбежал в кабинет.

Бес же остановился в полуметре от жены, рассматривая ее воинственное лицо с высоты своего роста.

— Зачем ты отдал клуб Кроту?! — потребовала ответ Мишель.

— Степан? — догадался Бес, пряча руки в карманы брюк.

На самом деле ему хотелось обнять собственную жену, а не устраивать в просторном холле отцовского дома военные действия. Он соскучился и почти валился с ног от усталости. Но было весьма любопытно взглянуть на воинственную Мышку.

— Тоша, ну нельзя ведь так! — вздохнула Мишель. Беса позабавили качели ее настроения, только что собиралась, как минимум, отгрызть ему голову, а в следующую минуту «Тоша».

— Как «так»? — чуть заметно улыбнулся Бессонов.

— Устранять конкурентов, — пояснила Мишель.

Глаза Беса полыхнули свинцовым огнем. От былого веселья не осталось и следа. Еще месяц назад Мишель отшатнулась бы от этого дикого взгляда. Но не теперь, когда она твердо знала, что ее Бес никогда не причинит ей вреда.

— Значит, конкуренты, — процедил Бес сквозь зубы.

Мишка хотела ответить, пояснить, что конкурентов у Беса быть не может просто по определению. Что он — единственный и неповторимый в своем роде. Но этот упрямый мужчина не позволил ей даже сделать глубокий вдох. Схватил и втащил за первую попавшуюся дверь.

— И сколько их? — прорычал Бес, — Конкурентов?

Ответить Мишель не могла. Жадный рот припечатал поцелуем, а крепкое тело пригвоздило спиной к запертой на замок двери.

Бессонов был зол, взбешен, голоден. И каждое его движение обжигающим ураганом припечатывало Мишку к гладкой поверхности. Рывком мужчина сдернул домашние брючки, а следом и трусики. Удерживая на весу легкое девичье тело Мишель, Харитон расстегнул ремень и ширинку. Ртом он клеймил ее нежное тело, сквозь туман злости и страсти отмечая, как сильно он соскучился по своей молодой жене, по ее сногсшибательному телу. Ее руки царапали его шею, затылок, пытаясь пробраться под рубашку и стянуть ее с плеч. Одним резким движением Мишка развела ткань мужской и весьма дорогой сорочки в разные стороны, открывая доступ жадному взгляду и не менее жадным губам, срывая пуговицы на дорогой одежде.

Сцепив зубы, Харитон запрокинул ноги девчонки на свои бедра и резко вонзился в ее тело. До тихого вскрика. Своего и ее. А потом замер.

— Долбаный я ублюдок! — выдохнул Бес, замирая и упираясь лбом в нежное плечо со стремительно проявляющимися следами от его рта и суточной отросшей щетины.

— Тоша, если остановишься — я тебя убью! — едва не плача, пригрозила Мышка и сама дернулась навстречу своему мужу.

— Больно? — только и спросил Бес хрипло, извиняясь за несдержанность.

— Милый, не смей останавливаться! — хрипло выдохнула Мышка, почти хныча, постанывая и скуля от его такого желанного проникновения.

— Девочка моя… — пробормотал Бес и последовал приказу жены.

Из комнаты молодая чета Бессоновых вышла еще не скоро. А поскольку комната, где они заперлись, совершенно случайно оказалась столовой — семейным советом во главе с Сергеем Михайловичем было принято решение о переносе ужина на более позднее время. Ведь нельзя же тревожить покой молодожен в их медовый месяц.

* * *

— Как дела? — вкрадчиво поинтересовалась Мишель.

Бес не сразу открыл глаза. Честно признаться, побоялся, что ослепнет от солнечного света. Обошлось. Жалюзи на окнах надежно окутывали комнату в полумрак.

Перевернувшись на живот, Харитон глубже спрятал голову в подушку, а сверху накрыл трещащий котелок подушкой, на которой спала Мишель.

— Хреново, — пробормотал Бес, но жена расслышала, погладила рукой между лопатками, пробралась к затылку.

Бес едва не застонал от облегчения, которое приносили хрупкие руки Мышки.

— Все так плохо? — продолжала допытываться Мишка, старательно пряча улыбку. Просто от воспоминаний, каким смешным, беззаботным, по-мальчишески откровенным был ее пьяненький муж вчера вечером.