– И она все еще на свободе? Но почему?

Ее перебил Федор:

– Я бы поставил вопрос иначе – тетя Оля все еще жива? Но почему? Надо было подстеречь ее темной ночкой в переулке – и… – Журналист рубанул рукой воздух.

Михаил Харитонович усмехнулся:

– Не скрою, что вначале мое сердце пылало желанием ликвидировать нелюдей физически. Того же хотел и Олег. Однако когда представилась возможность, мы не смогли пойти на убийство. Потому что в таком случае мы бы ничем не отличались от сектантов, приносящих человеческие жертвы.

– А я бы миндальничать с ними не стал! – кровожадно возразил Федор.

Маша взглянула на Олега. Как хорошо она понимала его!

– Значит, тетя Оля сатанистка… Но, спрашивается, чем же занимаются в тех подземных лабораториях? – задумался Федор. – Вряд ли чем-то во благо человечеству!

Тут заговорила Маша:

– Превращение в монстра школьника Димы Сазонова… и майора Блинова… и Олега Пушкина, моего приятеля… Я имею в виду их бездонные черные глаза… их поведение… то, что они внезапно стали бездушными машинами для убийства… Это ведь каким-то образом связано и с сектой, и с лабораториями? И с вакциной от воробьиного гриппа?

Федор зашуршал страницами, пролистывая украденное им у Ольги Старко досье.

– Тут, кажется, что-то было о вакцине от воробьиного гриппа… – пробормотал Крылов в волнении. – Неужели они впрыскивают людям какую-то гадость? Но мне же самому сделали прививку, и в монстра я не превратился! Тогда в чем же дело? Что является связующим звеном?

– Не что, а кто! – ответил профессор Карасик. – Олег, принеси, пожалуйста, книгу для наглядной иллюстрации. Она находится в библиотеке.

Молодой человек вышел из комнаты, а профессор, взирая на красные языки пламени в камине, продолжал:

– Связующим звеном является Ольга Старко. Она талантливый, более того, не побоюсь сказать, – гениальный ученый. Однако ее обуревает гордыня, самый мерзкий из семи смертных грехов. Так женщина и угодила в сети, расставленные сатанистами. Впрочем, я не пытаюсь оправдать ее, Старко сама несет ответственность за свои решения. Хотя… Как вы считаете – может ли человек противостоять злу?

Вернулся Олег и положил на столик перед профессором толстый фолиант в кроваво-красном переплете.

Маша убежденно ответила на вопрос Михаила Харитоновича:

– Зло возникло вместе с человеком. Зло – это его дурные поступки. И, конечно же, человек имеет возможность выбора между добром и злом. Он способен принимать решения!

Профессор кивнул.

– Да, таково распространенное мнение. Более того, как психиатр я раньше сам придерживался той же точки зрения. Зло – своего рода тень, которая сопровождает человека на протяжении всей его жизни. Любой поступок приносит кому-то добро, а кому-то зло. Вот и выходит, что зло весьма субъективно. Если кто-то убьет прохожего на улице, это, несомненно, зло. А если кто-то покарает убийцу своей внучки, до которого правосудию нет дела, то это уже добро. Но так ли на самом деле?

Федор безапелляционно заявил:

– Конечно, убивать в любом случае не по-христиански, однако Господь поймет и простит. Иногда зло просто необходимо! И нечего носиться со всякими там серийными убийцами, насильниками малолетних и террористами, устраивающими взрывы в метро! Раз они сеют смерть, то и сами заслуживают смерти!

Профессор раскрыл фолиант и указал на старинную гравюру.

– Взгляните сюда! Так в Средние века представляли себе одержимого дьяволом. Ведь дьявол в трактовке церкви и есть злое начало, апофеоз ужаса и вековечной тьмы!

Маша подошла к столику и склонилась над книгой. Ее взору предстала жутковатая картинка: лежащая в постели женщина, у изголовья которой, справа и слева, нависали какие-то чудовища, видимо, символизирующие вселившихся в нее демонов. Изо рта женщины вылетает нечто, похожее на крайне уродливого попугая. Наверное, еще один бес. Около кровати стоит испуганный священник с крестом.

Но внимание Маши привлекли глаза женщины – художник изобразил их абсолютно черными! Не было видно ни зрачков, ни белков. Точно такие же были у майора Блинова, у Олега…

– Глаза… – тихо обронила девушка. – Их изменение – один из признаков одержимости?

Профессор удовлетворенно кивнул.

– Вы сразу заметили самую важную деталь! Исследователи обычно заостряют внимание на монстрах, изображающих демонов, но ведь зло вовсе не такое. Зло – вот эти черные, словно заполненные адской тьмой глаза! Существует множество признаков одержимости, однако одержимость одержимости рознь. Практически во всех случаях никакой одержимости бесами нет, а человек страдает психическим расстройством. В таких случаях необходимо серьезное медикаментозное лечение и долгое пребывание в психиатрической клинике. Тот, кто слышит голоса, скорее всего, страдает шизофренией, а не одержимостью, что справедливо примерно в девяноста шести – девяноста семи процентах случаев. Медикаменты творят чудеса. Вылечить больных невозможно, однако реально облегчить их страдания и удержать их от ужасных поступков, например, от самоубийства или убийства, врачи способны. Но медикаменты, даже самые сильные, помогают все же не во всех случаях. Оставшиеся три-четыре процента – уже не болезнь, во всяком случае, не болезнь в ее классическом понимании. Это и есть подлинная одержимость!

Федор, издав звук, похожий на хрюканье, воскликнул:

– И так говорите вы, психиатр с многолетним стажем, доктор медицинских наук, профессор?! Неужели вы верите в подобные сказочки?

Михаил Харитонович тяжело вздохнул.

– Понимаете, Федор… Как врач я сталкивался со многими тяжелыми и запущенными случаями. И всегда старался находить рациональное объяснение тому, что видел. Но с годами пришел к выводу: это не всегда возможно.

– Вы верите в дьявола? – пробормотал потрясенный журналист. – И в то, что он может вселяться в человека? И в одержимость бесами?

Маша слышала, как дрожит от негодования голос Крылова. Или то было не негодование, а любопытство? И даже страх?

– Вернемся к вопросу о природе зла! – сказал профессор Карасик. – Существует ли у человека в действительности возможность выбора? Почти все уверены, что да. И причины подавляющего большинства преступлений коренятся в социальном неравенстве, в отсутствии образования, денег, перспектив…

– А если юная жена, бывшая стриптизерша, придушит подушкой престарелого мужа-миллиардера? – ввернул Федор. – Ее поступок тоже, по-вашему, объясняется тем, что красотку среда заела?

– В подобном случае на кону стоит, конечно, не бутылка водки и не сберкнижка, на которой лежит десять тысяч рублей, а несоизмеримо больше, но механизм тот же самый, – ответствовал профессор. – Или вы станете утверждать, Федор, что если кто-то обладает миллионным или миллиардным состоянием, пятью дюжинами раритетных автомобилей, восемью за€мками в разных частях света и яхтой, по размеру превосходящей «Титаник», то он автоматически счастлив?