удержать. Хорошо, что на рукоятке импортного и дорогого в свое время топора была специальная петля, а то бы я его точно утопил.

Так что к тому моменту, когда УАЗ, взламывая лёд, всё-таки вылез на берег, я уже был едва живой. Спрыгнул на землю, и шаркая ногами по снегу как старик, на полусогнутых, полез за руль. Боб без разговоров убрался на сиденье пассажира.

— Финиш. Надо где-то останавливаться. А то стемнеет, и где ночевать? В машине? Так до утра пол бака спалим.

Боб был согласен, но говорить ничего не стал и просто кивнул головой. Его долбил кашель, а вид был просто ужасен. Переправа вытянула из него остатки сил, и теперь он тяжело дышал, осев на сиденье и прислонившись головой к окну.

Где-то далеко, на грани слышимости, завыла сирена. Я надавил на газ.

***

Сперва ползли обратно, к трассе, но лес оказался существенно гуще, чем на той стороне речки, и пришлось пробираться вдоль леса и параллельно дороге. Нацепив очки на нос, чего я прежде старался не делать днём, я внимательно смотрел по сторонам. До ракетчиков и их городка было километров двадцать, доплюнуть можно. В нынешней ситуации ближе приближаться не разумно.

Колеса УАЗика легко шли по не глубокому пока снегу. Было не больше двадцати сантиметров, и проселок, идущий вдоль лесопосадки, был вполне проездной. Хуже другое — он был весьма густой, сквозь него оказалось не проехать. Вот и катили мы с Бобом куда глаза глядят и куда ведёт грунтовка. И, судя по навигатору, она вела на север, в нужную нам сторону, но с каждым километром приближаясь к дороге, ведущей к ракетной части, куда нам точно не надо. Дилемма, однако.

Бобу становилось хуже. Кашель уменьшился, стал глуше и тяжелее. И температура выросла, теперь его не морозило, а бросало в жар. Он даже расстегнулся, а на лице выступили капли пота. В довесок у него заболела спина, и он, промучившись на переднем сиденье, перекидал вещи вперёд, а сам лег сзади. Я буквально чувствовал, что надо останавливаться. Но где? Не в чистом же поле?! Такого чувства беспомощности я уже давно не ощущал. Я банально не знал, что делать. Куда бежать? Я как будто снова вернулся в детство, полез в сервант, и опрокинул полку с любимым бабушкиным хрустальным сервизом. Стою, смотрю, и не знаю, что делать. Вот встать бы сейчас, закрыть глаза ладошками и заорать во все горло. Может, тогда и не накажут. Или даже пожалеют, мол, внучек ножку ушиб. В голове роились бессвязные мысли, обрывки каких-то фильмов или рекламы, в которых герой за пять минут мигом обустраивает лагерь и сидит у костра курит «Кэмэл». Я не герой рекламы, я так не умею. Точнее, умею, но не так, и еще у меня на руках больной друг, которому костер в лесу, снег и ветер точно не нужен. И вообще, у нас не картинка на экране, а очень даже жизнь, во всей своей красе. Ещё недавно у меня была уютная квартира, с теплым сортиром и горячим душем. С полным холодильником жратвы, уютными тапочками и телевизором на стене. Микроволновка, стиральная и посудомоечная машина, кофе и тосты, интернет и благополучие.

И вот теперь все наше достояние — это машина, в которой стремительно кончается бензин, еды на несколько дней, даже если жрать подмоченную речной водой муку. Несколько ковров, вязанка ружей. Между нами и деревней ещё километров сто, и большая сибирская река. В населенные пункты соваться нельзя, наступила зима, сзади на сиденье лежит больной друг и вообще от нас уже воняет как от бомжей.

Машину резко тряхнуло, наклонило влево, я крутанул руль, и правые колеса оторвались от земли. Взвыл мотор, сзади с сиденья упал Боб. Я чудом вывернулся, колеса снова стукнули об землю и машина рыча полезла обратно на грунтовку.

— Что это было?! — хрипло спросил Боб.

— Яму объезжал. Спи давай.

Сердце дико колотилось в груди. Я банально задремал за рулём, с открытыми глазами. Разморило в тепле машины, после бессонной ночи.

— Понял. Хорошо. Сплю. — раздельно произнес Боб, кашлянул, добавил что-то длинно и матерно про купленные права, ездюка, и его долбление в шары, и снова лег на кресло.

Я остановился, отдышался и понял, что дальше так жить нельзя. Снова достал карту.

Километрах в пяти прямо по курсу, но и ещё немного ближе к ракетной части, была какая-то ферма. Судя по одной-единственной ведущей к ней дороге, и лесам с одной стороны и болотцу с другой, ферма была не богатая, стояла на отшибе и к «Калининскому» агрохолдингу не относилась. Слишком уж неудачное место. Ну что делать, скатаемся, посмотрим что там.

Ещё раз пожалел об отсутствии интернета. На картах Гугл я частенько смотрел спутниковые фотографии, особенно если ехал туда, где ещё не был. Но фокус в том, что карты грузятся только онлайн, а нэта, как я уже говорил, уже «нэту». Саусэм нэту. А карта, на которую я сейчас смотрел, всё-таки малоинформативна.

Ну, так или иначе, а деваться некуда. Я немного ускорился. Сейчас подъедем к дороге, повернём налево, далее километра три в сторону трассы, и не доезжая до нее повернём на право. А там я и пешочком прогуляюсь, ничего, надо же глянуть, кто там есть. А то приедем, а нас там примут приятные вооруженные парни, любящие одиночество и не любящие гостей.

***

Поворот к ферме я чуть не пропустил, даже возвращаться пришлось. Он был заметен снегом и почти терялся на фоне придорожных кустов и заросших полей. Собственно, дорога тоже была занесена снегом, и ни одного следа я на ней не увидел. Следа людей, в смысле. А вот всякое зверье уже успело по ней побегать. Я снова поймал себя на мысли, что слишком уж все выглядит сюрреалистично. Безлюдная дорога, следы зверья и полное отсутствие следов человеческих. Мы вот, правда, наследили. И от этого совсем тревожно становится. Ну не привычно это, не должно так быть. И тишина. Только ветер шумит в кронах деревьев. И похолодало сильно, в машине это не чувствуется, а стоит вылезти из нее и уже начинает пробирать холодком.

Я вылез из машины на небольшом повороте, за которым, судя по карте, и должна была появиться ферма. Пришлось растолкать Бориса и усадить его за руль, на всякий случай. А сам я взял СВД безвременно преставившегося Исы Кульшиньязова, ни дна ему ни покрышки, и пошел дальше, поглядеть, что на ферме и как.

Идти было