трудно. Навалило снегу в общем то относительно немного, от силы местами сантиметров тридцать, а на дороге и того меньше, а вот в траве рядом с ней — больше. По дороге я не пошел, решил подойти к ферме сбоку, причем с противоположной стороны от трассы, решив, что эти два направления будут контролироваться особенно тщательно.

По траве идти тоже было то ещё удовольствие, приходилось высоко задирать ноги и петлять между деревьями. Так что минут через двадцать я уже взмок и тяжело дышал, обливаясь соплями. Видимо, резкий переход от теплого салона машины к морозу и от покоя к физической нагрузке открыл в носу какой-то краник.

От моего тяжелого дыхания запотевали очки, и я сбросил темп. Отдышался, отсморкался и дальше уже пошел медленно и стараясь не шуметь. Ещё через минут пять лесопосадка кончилась и за кустами я увидел ферму.

Ферма, надо сказать, на карте выглядела куда внушительней. А тут, передо мной был старый, хоть и реставрированный, свинарник. Низкое приземистое здание явно восстанавливали из всего, что было. Тут и дощатые заплаты в стенах из бетонных плит с утеплителем, и крыша частично из сэндвич-панелей, а частично из шифера. Окна были маленькие и узкие, под самым карнизом, скорее для вентиляции, чем для света. Может, с другой стороны есть? Ворота с видимого мне торца свинарника были приоткрыты, и я к своему облегчению не увидел никаких следов. Вскинул СВД, приник к оптическому прицелу, внимательно осматривая все вокруг и даже кусты на другой стороне от здания. Вокруг вообще не было видимых следов человеческого присутствия. Запустение и снег. Грязноватые окошки под карнизом не выглядели запотевшими, значит, внутри никого нет.

Я осмелел, закинул СВДуху за спину и пошел прямо к свинарнику.

С удовлетворением увидел с другой стороны от ворот несколько рулонов старого почерневшего сена, сложенных в небольшую пирамиду. Что, травоядную живность пытались завести? Или в одном помещении держали? Типа, с этой стороны хрюшки, а с той — овцы, например? Да какая разница?

Войдя в ворота с небольшой дверцей в одной створке, я оказался в большом предбаннике, в который, видимо, загоняли трактор для подвоза корма или уборки навоза. На бетонном полу длинной полосой лежал большой сугроб нанесенного ветром снега. Блин, если сюда загнать УАЗик, то придется некисло помахать лопатой. Хотя не, нормально, сгребем немного, чтоб ворота закрыть. И хорош.

Дальше, за предбанником, были ещё ворота, и тоже с дверью в одной из створок. Дверь была с тугой пружиной. Сами ворота были деревянные, хорошо утеплённые кусками тонкой резины, бэушного рекламного баннера и старых брезентовых тентов. Я заглянул, поглядел и шагнул внутрь, стараясь не бабахнуть дверью.

Как и ожидалось, слева и справа от центрального прохода были загоны для содержания животных. На всех были черные жестяные таблички, с ещё сохранившимися надписями мелом, вроде «2–4 мес, 6 гол», видимо, означающие возраст и количество животных. В конце полутемной галереи мое внимание какая-то привлекла постройка. Я почти бегом направился к ней, включил фонарь на телефоне и обнаружил небольшую бытовку с печкой-буржуйкой, столом и топчаном. И даже старым, облезлым креслом грязно-зеленого цвета! Видимо, когда-то в бытовке стоял еще и телевизор, на тумбочке, но потом, в процессе борьбы с невидимой рукой рынка, этот телевизор ушел в горы. Как и все это маленькое хозяйство. Наверное, загнулись оно так же как и гигант по соседству, от чумы свиней. Хотя хозяева до последнего, видимо, приглядывали за постройкой, судя по порядку и отсутствию следов вандализма. А в тумбочке я нашел старые газеты и какие-то бумаги в папке. И большая пластиковая бутыль с какой-то жидкостью, вроде даже с керосином. Огляделся. В углу у входа стоит черная от копоти керосиновая лампа типа «летучая мышь». Еще в тумбочке ерунда всякая, не стал сейчас разбираться. А ещё в углу стоял закопчённый чайник, явно грелся он на буржуйке. Света было мало, маленькое окошко было грязным и закрыто какой-то прилепленной к стеклу газетой. Я ее не стал пока трогать, мало ли, может она закрывает трещину в стекле? А то и так дубак, как на улице, ещё и сквозняк будет. В общем, пусть пока закрывает, скоро и так темнеть уже будет.

Я радостный вышел из бытовки и еле поборол желание сразу бегом побежать к машине. Надо закончить осмотр.

Дальше, за бытовкой, была маленькая кандейка, видимо, для инвентаря, ныне пустая. А потом такой же тамбур, как и с той стороны, с которой зашёл я. В предбаннике стояли старые ржавые лопаты, какие-то доски, видимо, снятые с загонов, стопка поддонов. Несколько двухсотлитровых металлических бочек и какой-то хлам, который я даже не стал разглядывать.

Ворота были закрыты изнутри на огромный амбарный замок. Ну и ладно. Ну и замечательно. С этой стороны Бармалей не залезет.

Я набрал охапку деревянных брусков от ящиков, которые тут же наломал ногой, вернулся в бытовку, и затопил печку. Огонь долго не хотел разгораться, видимо, трубу немного занесло снегом. Но потом всё-таки огонь принялся и хорошо высушенные дрова начали весело потрескивать. От буржуйки пошло тепло.

Удовлетворённый, я поспешил к машине, не забыв прикрыть дверь, чтобы не выхолаживать бытовку. Пока дойду до машины, пока доедем, глядишь, и в помещении хоть немного, но потеплеет. Нам нужен отдых, сильно нужен. И эту ночь мы проведем в тепле!

***

— Ну нифига себе! — заценил Боб комфорт, зайдя в бытовку. При свете фонарика грязноватая, в сущности, комната выглядела шикарно, а потрескивание разгоревшихся дров в буржуйке внезапно дало ощущение уюта и тепла.

— А то! — согласился я.

Боб рассмеялся сквозь кашель и уселся на топчан:

— Чё, Макс, растем буквально на глазах. Ещё недавно мы как крысы жили в гараже, а теперь вот, — Боб повел рукой в величественном жесте, — в свинарнике!

— Да нормально. — отмахнулся я. — Не благодари. В каждом свинарнике есть свой красный уголок. И мы его нашли, бро! — я подкинул ещё несколько палок в буржуйку и добавил: — Пойду принесу шмотки из машины. А ты поставь чайник. Сможешь?

— Издеваешься? Смерти моей хочешь? За доходягу меня держишь? Не дождешься! Не надейся…

Боб снова зашелся в приступе кашля, но засобирался помочь по хозяйству. Нет, так не пойдет. Зря я его попросил, не подумал. Сам схожу, не рассыпались.

— Даааа, ты сильный, ты сходишь, — с преувеличенным уважением изрёк я. И даже покачал головой и поджал губы, скромно уставившись на огонь в буржуйке.

Боб встал с топчана и с подозрением уставился на меня.

— Да, я сильный, — в